скорчил гримасу, заявил, что это скучно, и, пока Олимпий показывал мне грядки с полынью, хной, лавандой, имбирем, алоэ, нардом и бальзамином, почти не обращал на них внимания.
– А в том углу сада, – сказал Олимпий, – высажены растения, обладающие обоими свойствами. Как горькое яблоко.
Он указал на ползучую лиану, только что закончившую цвести. На ней уже завязывались плоды.
– В малых количествах эти фрукты можно использовать, чтобы истреблять насекомых или провоцировать выкидыш. Но стоит превысить дозу – и плоды вызовут мучительную смерть.
– Пожалуйста, не пробуй это средство на нас, – отозвался Птолемей.
– А вот знаменитая и легендарная мандрагора, – заявил Олимпий.
Мясистые сморщенные листочки отходили от центрального стебля растения, а между ними гнездились пурпурные цветы.
– Яблоко любви. Оно вызывает у своей жертвы – если это слово уместно – любовное желание, – рассказывал Олимпий. – Кроме того, мандрагора способствует зачатию, но в избыточных количествах способна вызвать ступор, болезненный понос и смерть. Однако соблазнители не могут подмешивать его в вино, чтобы быстрее добиться желаемого, поскольку хмельное усиливает не любовные, а ядовитые свойства растения.
– Мне говорили, что у мандрагоры какие-то особые корни, – заметила я.
– Да, корень мандрагоры похож на фаллос. Считается, что когда корень вытаскивают из земли, он кричит.
– Как фаллос? – У меня вырвался смех. – В жизни не слышала, чтобы фаллос кричал.
Олимпий смутился, Птолемей тоже залился краской, а потом оба покатились со смеху.
– Отличная сцена для греческой комедии, – выговорил наконец Олимпий.
Осмотр сада на этом закончился, но, когда мы уже уходили, я бросила последний взгляд на невинную с виду мандрагору и снова рассмеялась.
В тот вечер я тихо ужинала в своих покоях в компании Хармионы, Ирас, Птолемея и маленького Цезариона, которого пора было учить, как вести себя за столом.
– Когда ты в свое время станешь царем, тебе придется давать множество пиров, – рассказывала я сыну, подвязывая ему салфетку. – Это обязанность монарха, причем далеко не самая обременительная. Любой правитель вынужден пробовать великое множество разнообразно приготовленных яств и выслушивать уйму речей. Смотри: ты должен расположиться таким образом…
Смеркалось, в комнате зажгли масляные лампы, и на меня вдруг накатила унылая волна разочарования и безразличия. Я все же чувствовала себя здесь чужой. Рим изменил мой взгляд на мир: то, что когда-то казалось совершенным и достаточным для счастья, теперь виделось мелким, почти провинциальным.
«Выброси этот вздор из головы! – приказала я себе. – Александрия – не захолустье. Тысячи кораблей приходят в наш порт. Товары со всего света собираются здесь, прежде чем продолжить свой путь в другие страны. Шелк, стекло,
