к вам идти не совсем ловко… Что вы ни говорите, моя уважаемая Дарья Евдокимовна, но мы…
– Авдотья Галактионовна, – поправил Звездочкин товарища.
– Ну да… уважаемая Авдотья Галактионовна… – продолжал князь таким тоном, как если бы буквально повторял вторично то же самое имя. – Вы нас примите и нам нашу злосчастную судьбу распишите… А мы со своей стороны и красненькой для вас не пожалеем.
– Мне, сударь мой, господин офицер, – сухо отозвалась женщина, – извините, не знаю, как вас именовать. – Мне не в диковину ваши денежки. Меня господа дворяне во всей губернии знают и часто провизией одной на сотни рублей отблагодаривают… Да это что… А вот у меня теперь гостьи… И я вас впустить не могу… Пожалуйте завтра… А теперь милости прошу – ослобоните.
Звездочкин двинулся уже, чтоб уходить, но князь вдруг заупрямился.
– Как вам угодно, моя дорогая, а мы не уйдем. Мы не бродяги какие и не жиды. Какие бы гостьи у вас ни были, им гусарское общество не в обиду. Мы подождем. Барыни ваши кончать, уйдут, а мы начнем про нашу судьбу.
– Но позвольте, господин офицер… – с некоторым даже достоинством возразила женщина. – Может быть, моим гостьям не желательно с вами повстречаться.
– Пойдемте! Ну что!.. – сказал Звездочкин.
Князь, ни слова не говоря, двинулся и сел на диван.
– Ну, пожалуйста… Ну, зачем… – начал умолять корнет.
– Застрелите меня тут, а не пойду. Так вот хоть до завтрашнего утра сидеть буду… Хочу я узнать свою судьбу от Анны… Анны Степанидовны…
За дверью в маленькой горнице вдруг послышался сдержанный смех.
Bce обернулись на дверь.
– Вот видите, – сказал князь, – ваши посетительницы и те смеются, что вы нас гнать хотите. – И князь прибавил громче и обращаясь к дверям:
– Сударыни! Заступитесь за нас грешных.
За дверью раздался уже звонкий, откровенный, несдерживаемый смех, и князь вдруг навострил уши… Что-то знакомое и даже особенное почудилось ему в этом смехе. Он совершенно не знал, кто смеется, но его все-таки будто кольнуло.
Дверь претворилась, и незнакомый князю голос произнес:
– Авдотья Галактионовна… На минуточку.
Женщина, разводя руками от происшествия, какого с ней еще вероятно не бывало, вошла снова в горницу, из которой появилась.
– Ну, пожалуйста, уйдемте… – заговорил Звездочкин. – Ведь это же насилие над какими-то барынями.
– Мы их накрыли… Правда… – ответил князь. – Да ведь и мы сами тут. Все причастны к делу и свидетелей нет. Все и виноваты.
– Может быть, это дамы из здешнего общества.
– Говорю вам, все… И они и мы, равно…
Но Аракин не успел договорить… Дверь отворилась. На пороге появилась молодая девушка брюнетка, и, смеясь, вышла в сопровождении пожилой женщины.
Князь ахнул и вскочил с дивана.
Девушка,
