слова! Ей Богу, говорю приготовить два костыля, поздоровее, да обе эти картинки…
– Полно вам, – отмахнулся несколько угрюмо майор Арсланов. – Эдак мы никогда не кончим… А музыка, слышите, уже началась.
И майор показал пальцем в соседнюю комнату, где денщики устанавливали стол для ужина, за которым ожидалось и шампанское. А ужин, бывавший у полковника раза два в месяц, бывал всегда хороший, лучше, чем у других офицеров, так как у Капорко были средства. Недаром полковник двенадцать лет подряд командовал эскадроном, а однажды случайно более года исправлял должность полкового командира.
Так как майор Арсланов, первый пьяница в полку, стал настаивать, скорее сесть за ужин, то решено было дождаться только Звездочкина. Через полчаса посланный солдат явился обратно.
– В гостях, ваше благородие, у протопопа! – рявкнул денщик.
– Батюшки-светы! Куда угодил корнет наш! – ахнул Арсланов. – Ну, вдруг, протопопадья влюбится в него…
Гусары уселись тотчас за ужин и оживились за столом хлебосола полковника, умевшего угощать. После долгой веселой болтовни о всякой всячине, снова в третий раз поднят был шуточно важный вопрос.
– Вот что, господа, – заговорил добродушный Андрюхин, – позвольте мне объяснить на мой рассудок. Во-первых, прежде всего, опять-таки, и в сотый раз, при всех вот клянусь Всемогущим Богом и всеми святыми угодниками, что я ни за одну из них формально не сватался и, стало быть, отказа никакого не получал. Вот вам Христос Бог! Не верите, как хотите!
– Да, верим, верим! – раздалось несколько голосов. – Ведь это про всех говорят.
– Да, вестимо про всех, но про иных-то говорят резонно, а про меня… сущая клевета. Я за всю мою жизнь про эдакую мерзость, чтобы жениться, никогда не помышлял. Я офицер, а какой это офицер женатый! Я бы на месте Государя приказал бы женатых офицеров тотчас из полка исключать.
– Вона! Хватил! Браво! – раздались голоса.
– Так позвольте. Насчет дела. Если нам пригласить на бал барышень Задольских, – протяжно заговорил Андрюхин, – то тогда неукоснительно произойдет некий скандал и даже чертям в аду будет тошно от недовольного вида некоторых господ офицеров.
– Какое нам дело до чертей! Хорошо им, или дурно, – сострил Бидра. – Не сватайся!
– Дайте сказать! – добродушно крикнул Андрюхин. – Если же с другой стороны барышень Задольских на бал не пригласить, то будет такая дьявольщина, что не только чертям будет тошно, а воистину в Малороссийске будет светопреставление! Вот теперь, стало быть, нам надо решить, что лучше: чтобы чертям в аду было тошно и некоторым людям на балу не вольготно, или чтобы было настоящее столпотворение и землетрясение. Отсюда я вывожу, что как ни вертись, а барышень пригласить надо.
Наступило молчание. Казалось, что никто из присутствующих не хочет первый выразить своего мнения.
– Вопрос крайне мудреный, – заговорил Уткин. – Просидим мы тут зря до рассвета и ничего не решим, потому что у многих рыло в пуху.
– Позвольте, –
