как, лёжа в объятиях друг друга на полу, кто-то из них прошептал: «Люблю», а второй ответил: «И я», я знала, что Влахос всё равно будет со мной.
Гастер запыхтел, вгрызаясь зубами в булку, будто заедая удивление.
– Я не знала, что и как должно произойти, чтобы всё изменилось, – продолжала Меланта, оторвав двумя пальчиками кусочек мяса от кости, – но моя уверенность в том, что он будет моим мужем, для меня была высечена на камне рукой богов. Вера в это моя была столь же сильна, как и чувство безысходности от того, что на пути свершения моей судьбы встала эта девка. В ту ночь я ушла в свои покои вся в слезах.
Но, на мою удачу, тогда же в замке Ээрдели гостила ведьма, которая назвалась именем Эйона. Придворные говорили, что она приблудилась к Ээрдели из смытой во время последнего шторма Карарты незадолго до нашего приезда: в основном она лечила болезненную Айрену, которая была склонна к различного рода эпилептическим обморокам. Я совсем не помню её лица, помню только её глаза на фоне белой кожи – огромные и белые, как чешуя русалки.
– Эллари? Хм… – левый глаз Гастера хитро прищурился. – Помню, была у нас на острове одна такая, прелата нашего – хвать за руку! – и давай орать на него: «Блудливая ты вошь! Содомит!» и «Гореть тебе, гореть в пламени Хакона!» Эллари, что с них? Крикливая, ужас. Так он её на костер на площади у Голой башни и посадил, вот она визжала, и кто оказался прав? Вот и жжём их, как жгли, и жечь будем.
– Жгите, – зелёные глаза снова блеснули на свету. – Кто ж вам запрещает?
– Ну а дальше что?
– А дальше отец сказал, что его пугает эта странная женщина, и попросил поселить его в покоях подальше от неё. Влахос же тогда лишь усмехнулся и сказал, что ведьма живёт в гостевом доме на берегу и не может зайти в замок, когда ей вздумается. Но когда праздничный шум стих и на Ровенну опустилась густая морозная ночь, я проснулась от тихого стука. Ни мать, ни отец, ни служанки – никто не проснулся. Я прошла к двери и открыла. На пороге стояла Эйона и смотрела на меня, безмолвно протягивая руку. Вопреки всему я её не испугалась и словно поняла, чего она от меня хочет. Я вложила руку в её руку, и она повела меня в темноту прочь из Ровенны, мимо стражи, которая нас не замечала, как если бы нас окутали невидимые чары. В замке было тихо, как в гробу, только змеи шелестели языками по углам. Колдунья из Карарты провела меня во двор к фонтану, тому, что сейчас разрушен, остановилась и сказала… Голос её был нечеловеческим, и говорила она не шевеля губами:
– Я знаю, что ты думала, глядя на него. Это возможно. Все возможно. Стоит лишь только захотеть. Ты любишь его?
Я робко сказала: «Да».
– Ты хочешь быть с ним?
– Да.
– Ты хочешь, чтобы он думал только о тебе?
Я уже открыла было рот, чтобы снова согласиться, как она остановила меня.
– Если согласишься, вас свяжут узы настолько крепкие, что разорвать
