гравировка «Влахос и власта Гирифора», а это всё равно что написать «Король и королева». Где имена?
– Влахос и власта – не король и королева, – розовые губки снова растянулись в приятной улыбке. – Скорее князь и княгиня, но по статусу мы ровня королям, здесь вы правы.
– Ну, а звать-то вас всё ж таки как?
– Мы зовём друг друга по именам только в отсутствие посторонних, – власта развеяла надежды любопытного. – Мы в Гирифоре верим: кому принадлежит имя твоей души, тому принадлежит и твоя душа.
– Но нам-то вы своё имя сказали.
– Мне было сложно ответить отказом, когда Мехедар прижал меч к моему горлу.
– Стало быть, лично мне принадлежит и ваша душа, и души ваших служанок?
– Отнюдь, – кротко возразила власта. – Меланта – моё первое имя, как имена Иолли, Симзы и Мейры. Вторые имена, имена наших душ, мы оставили себе и нашим мужьям.
– О как. А вы хитры, – усмехнулся Гастер, осушив свой кубок залпом и занюхав его рукавом. – А как вообще? Скучаете по мужу?
Власта будто побледнела.
– Мы не виделись пять лет. Конечно же, скучаю.
Веснушка мечтательно вздохнул, заёрзав на сундуке.
Золотисто-зелёные глаза власты заблестели.
– С ним всё хорошо?
– Сегодня утром я получил письмо от его величества. Ваш муж жив и по- прежнему хочет видеть вас.
Меланта сделала два больших глотка вина.
– Понимаю. Это волнительно.
– Он приедет? Приедет сюда? – женщина с надеждой посмотрела на смотрителя.
– К сожалению, король не дал мне знать.
– Значит, нет.
Смотритель заметил, как дрожит её рука, которой она убрала за ухо прядь волос.
– Король написал, что ваш муж с нетерпением ждёт вашей встречи, и ещё разрешает вам написать ему пару строк. Приятно, наверное, когда вас так любят, да? Вы же помните, на что он пошёл ради вас?
– Едва ли его поступок был сложным испытанием для его совести, вы же знаете, – тонкие пальцы сжали салфетку. – Не стоит его жалеть.
Впалые щёки Гастера стали ещё более впалыми, в глазах мелькнула тень непонимания.
– И… и вы любите его таким?
– Всем сердцем, – с безжалостной искренностью ответила женщина.
Гастер поморщился и прокряхтел:
– Что ж, это всё объясняет. А… А не боитесь, что он, ну… например, изменит вам? Сами сказали, влахос ваш тот ещё фрукт. За пять лет много воды утекло, пусть вас и связывают какие-то там колдовские узы.
– Я бы это поняла, – золотистые, как брюхо королевской кобры, глаза вспыхнули каким-то потусторонним светом. Гастер поймал себя на мысли, что не мыслит более, а просто любуется этим красочным магическим переливом, как заворожённый, и остался бы глазеть и дальше, если бы не порыв ветра, который ворвался в комнату, стукнув о стену тяжёлой створкой окна. Гастер тряхнул головой, сбрасывая странное
