под моими ладонями.
Страсть губит даже самое строгое сердце. Нельзя чуть-чуть любить и быть немного любовницей. Я совершала то, что в некоторые минуты считала сущей бессмыслицей, а в другое время наделяла смыслом. Однажды я поняла, что тону и обратно мне уже не выбраться, но было слишком поздно.
Глава 8
Жар лирики силен. Шелковый навес любовной романтики горит быстро и зрелищно. Жаль, немногим удалось запечатлеть этот пожар. Он всепоглощающ, он сметает все, он все выжигает внутри, он жадно сжирает остатки былой совести и самолюбия. После – тьма. Зато в самый разгар тепло и свет причудливо обгладывают плоть.
Я все чаще начинала ощущать внутри себя пустоту, будто во мне образовалась брешь, и вся моя суть вытекала из меня. Только он наполнял меня. Но его становилось мало. Если в самом начале мне довольно было нескольких минут его присутствия рядом, то теперь мне недоставало и часов, проведенных с ним. Его было мало, так мало, что в минуту прощания сердце разрывалось от тоски, грудь пронзали сотни ножей сожаления. А большего я позволить себе не могла…
– Я больше не могу, – однажды выпалила я, оттолкнув Марка от себя. – Все надо прекратить. Все это начинает меня душить…
– Ты же любишь меня?.. Любишь?.. – Марк покрывал мое тело поцелуями, которые оставляли на коже обжигающие следы. Его губы словно впивались в меня, и, казалось, оставляли след, который никогда не пройдет.
– Люблю, – шептала я. – Люблю так сильно… Но не могу… Не могу быть в полной мере твоей, а ты моим. Все ложь, абсолютная ложь мы сами. Так нельзя. Это уже не страсть, а болезнь… Я ревную, – вдруг выпалила я. – Я ревную тебя ко всем…
Мне показалось, что Марку доставило удовольствие мое признание. Меня это задело.
– Это хорошо, – ответил он, усмехнувшись.
– Почему же?
Он прильнул к моим губам так, что дрожь пронзила мое тело. Его тело было едино с моим, его тепло было и моим теплом, а его фантазии находили во мне свое воплощение. Там, где кончается ощущение плоти и начинается экстаз чувств, происходит вспышка, в которой единство тел является чем-то большим, нежели только порывом. И в этой вспышке, в этом исступленном наслаждении случилась искра, воспламенившая то, что должно было рано или поздно сгореть.
Глава 9
Посвящая свои мысли другому, заполняя пространство своего воображения образом того, к кому тяготеет сердце, мы становимся требовательны, ревнивы, в нас пробуждается себялюбие – самое сильное из человеческих чувств. Мы потребители, собственники, мы не привыкли отдавать – мы хотим владеть, мы стремимся удержать в своих руках то, что не можем уместить на ладонях. И оттого жизнь сочится сквозь пальцы, а душу крепко сжимает ощущение ускользающего времени, фатальной гибели минут, которые как будто еще должны повториться.
Даже время представляется нам нашим должником. Нам должен ближний, должен прохожий, должен сам Бог.
