его, все мое существо стремилось к нему, желало его…
Он мешал мне, он не давал мне мирно жить. Он был угрозой. Потерять все из-за страсти, бездумности… Но убить? Почему мысль об убийстве вообще пришла мне на ум?
Рассказать обо всем Саше? Он не простит меня. Будет развод, который я не могла допустить. Поговорить с Марком еще раз, убедить его развязать этот узел между нами? Но я была убеждена – он не отступит, он не отпустит меня. Он затеял жестокую игру – он стал преследовать меня, он стал угрозой.
Убежденность в этом возникла тогда, когда Марк снова пришел в мой дом. Это случилось поздно вечером. Я подошла к окну спальни, чтобы зашторить его, и внизу, на улице, под фонарем у соседнего дома, я увидела его. Он стоял на дороге, погрузив руки в карманы брюк, и смотрел на меня.
Увидев его, я оцепенела, мое сердце замерло в груди, а руки стали ледяными. Холод, проникший в мое сердце, мгновенно заполнил каждую клетку тела. Стало сложно дышать – усилием воли я втянула в себя воздух. Закружилась голова, потемнело в глазах. Я поняла, что могу лишиться сознания.
Я заставила себя поднять руку и зашторить окно. Мужская фигура исчезла.
Утром на ветровом стекле автомобиля мужа я увидела конверт, в котором лежала записка:
Твоя жена тебе изменяет.
Я благодарила небеса за то, что первой увидела конверт и успела его убрать. Мысль об убийстве перестала быть игрой воображения – теперь она вдруг стала единственно возможной действительностью.
Глава 14
Убийство человека обычно представляется единственным выходом тогда, когда ты спасаешь свою жизнь. Убийство перестает быть чем-то фантастичным, ужасным, непостижимым, – убийство становится только средством, а человек – помехой, которую возможно убрать, только прибегнув к уничтожению.
К моменту, когда в моей голове зародилась мысль об убийстве, я была в состоянии помешательства. Я была загнана в угол.
Ту страсть, которую пробуждал Марк, нельзя было сравнить ни с чем. Он вытягивал из меня саму душу, он не отпускал моих мыслей и моих чувств, он владел мной, как хозяин владеет своим рабом. Мой мир сосредоточился на нем, в нем была концентрация всего моего существа, всех моих замыслов, всех фантазий. Муж и ребенок сделались для меня непреодолимой трудностью, нерушимой преградой. Временами я ненавидела их, а когда сын обнимал меня, мне хотелось кричать навзрыд. Марк душил меня; его пальцы, обожаемые мной руки сплетались вокруг моего горла и не давали вздохнуть. Я становилась истерична, в припадке ярости я могла ударить ребенка. Я делалась противна себе. Я становилась невыносима для мужа.
Приезд Марка в мой дом был словно пощечина, удар. Он нанес его, и я ощутила внутри себя взрыв. Марк тянул меня в пропасть, а я не сопротивлялась. Я была покорна. Он жил так, как того желал, а я утратила эту способность. Я была загнана в угол. Я решилась на убийство.
Это решение нельзя оправдать, доступно объяснить. Это решение лишено смысла. Убийство
