размешивал сахарок в чае, другой нарезал белый хлебушек. Вот воспитание, подумал я, а мои орлы даже водки командиру первому не нальют! Но это я ворчал так, по – стариковски. Я всегда старался выстроить с бригадой равные отношения, тем более на войне. Сладков же из бывших военных, субординацию блюдет четко. У него не забалуешь.
Разговорились. Выяснилось, что ежедневно из штаба Куликова часов в двенадцать дня появляется какой-нибудь Гаврила и выносит оперативную сводку по всей Чечне.
– Толку от нее мало, – откусил большой кусок от горбушки Саня, – нужно самому суетиться. Я уже сегодня командующего объединенной группировкой записал.
– Когда же ты успел?
– Спать меньше нужно.
Я потом узнал, что Сладков ежедневно, с утра пораньше, засылал к штабу одного из своих хлопцев. Когда тот отлавливал какого-нибудь ответственного военного, приводил Саню.
Ну вот, у «Вестей» уже синхрон Куликова имеется, а у меня кукиш с маслом. Чтобы не расстраиваться еще больше, мы покинули сладковский вигвам и направились к штабу. Стрелки на часах показывали только десять. Перспектива бессмысленно топтаться целых два часа, не радовала. Даже если и вынесут заветную оперативку, чего с ней делать? Ее в Москве и по информационным агентствам редакторы прочтут. А Минаев вчера просил продолжить миротворческую тему. Была, не была!
– За мной! – скомандовал я бригаде.
На мое счастье, въезд на взлетное поле никто не охранял. На краю бетонки разгружалась «восьмерка». Из чрева вертолета хмуро выпрыгивали бойцы в чистой форме, с вещмешками и касками за плечами. Пополнение. Вчерашние школьники, приземлившись за чеченскую землю, нервно рылись в карманах и засовывали во рты сигареты.
– Не курить возле машины! – кричал на них пилот. – Совсем что ли осатанели?!
Я вздохнул. Пока еще не осатанели, но осатанеют непременно и очень скоро. Может и прав генерал Романов, войну нужно прекращать как можно скорее и всеми возможными и невозможными способами.
Сглотнув, я подошел к вертушке.
– Куда-нибудь сейчас полетите?
– Чего надо? – грубо отрезал пилот.
– Нам на юг нужно, желательно под Сержень-Юрт.
– А, может, вашу милость сразу на Гавайи доставить? Там тепло.
– Здесь тоже не холодно.
– Ну и двигайте отсюда. Эй, Степаныч, слышь, – крикнул он не видимому мне с земли человеку, – тут телевизионщики нашу яхту зафрахтовать хотят.
В проеме железной стрекозы показался майор в шлемофоне. Кажется, я где-то его видел.
– А, программа «Время», кивнул приветливо майор.
Признаться, я очень удивился. Фамилия то моя, конечно, на слуху – почти каждый день в эфире. Но лицо? Корреспонденты редко появляются в кадре, поэтому нас редко узнают.
– Я
