помятые и счастливые, укаченные от души опасным аттракционом местной деревенской жизни.
– Я убью Гайдука, – произнёс он, мрачно глядя перед собой. – Проберусь к нему ночью, вопьюсь в горло и выпью всю кровь. Пусть даже потом отравлюсь – всё равно. Старый полкан. Нашёл время для картошки.
Боронок был возбуждён. Произошедшие события никак не могли оставить его равнодушным.
– Жаль, что всё кончилось миром. Будь иначе, я пошёл бы с Запаркой воевать вдвоём, – загорелся он. – Слышишь, Горыныч? Мы бы взяли штурмом деревню, не оставили бы ни одного пленного, а потом всем бы сиротам дали наши имена. Запарка! – взмахнул он левой рукой. – Боронок! – повторил движение правой.
Горыныч молчал. Ему было всё равно. Хомут висел на шее. Ключи от его жизни, свободы и языка находились в чужих руках.
Толпа не тронула Запарку. Он не тронул её. На том и разошлись, удовлетворённые друг другом. Первой – толпа.
Спустя день на лужайке появился деревенский мальчишка лет восьми. Постояв и поглазев на бригаду, он подошёл к ближнему – Коле Ракову. Комсорг, трудясь, засыпал лопатой гравий в яму со столбом.
– Кольча! – представился ему мальчишка.
Комсорг кинул в его сторону недружелюбный взгляд.
– Чего тебе?
– Конфету дай.
– Ха! А две не хочешь?
– Хочу.
Коля остановился и, опёршись на лопату, утёр лоб.
– Иди мальчик отсюда, – сказал он. – Здесь люди делом занимаются и плохо себя чувствуют.
– Дай. А я тебе чего скажу. – Мальчишка поднял брови и состроил серьёзную мину, словно готовясь предсказать будущую Колину судьбу.
– Отвали пацан! – Коля с шумом зачерпнул гравия.
– Не жмоться, дай.
– Катись, шкет!
Шкет! Разговор перешёл границы дозволенного. Искоса глянув на подходящую троицу: Кима, Налимыча и Степана, мальчишка склонил голову и шмыгнул носом.
– За шкета получить можешь, – тихо сказал он.
– От тебя что-ли? – с усмешкой спросил Коля.
– От меня – когда вырасту. А пока – от Рябого.
– Кого?
– Кореша моего.
– Пошёл отсюда! – вступая в разговор, заступился за комсорга Налимыч.
– Ты, толстый, не встревай, – отмахнулся от него мальчишка. – Не с тобой говорю.
– Ах, ты…, – рванулся было в его сторону Налимыч, но увяз в руках бросившихся на защиту ребёнка Степана и Кима.
– Налимыч, вы в разных весовых категориях, – сказал Ким, успокаивая друга. – Остынь.
– А чего он провоцирует?
– Разберёмся.
Когда страсти поутихли, Степан и Ким устремили внимание на мальчишку. Он – на них.
– Пацан с секретом, – убеждённо заметил Ким.
– Думаешь?
– А я
