специфической клиентуры, от солдат и матросов, выловленных в «самоходе», до пьяных офицеров, дебоширивших на улицах города, еще не начался. Все закрутится ближе к вечеру и почти на всю ночь. Для личного состава гауптвахты это самое спокойное время, когда можно немного расслабиться, выпить чаю, а то и украдкой покемарить.
Матрос первого года службы Василий Строев попал в это неласковое место, в общем-то не в самое плохое время. Это третье место за неполный год: учебка, корабль, и гауптвахта, находящаяся прямо в центре города. Если сесть на трамвай у КПП, то через одиннадцать остановок и каких-то тридцать минут, он мог бы оказаться дома.
Да что об этом думать, ведь это мечты неосуществимые, и близость дома только усиливает тоску. Мощные стальные двери, бесшумно задвинувшиеся за ним, ударили по нервам. Надо напрячься изо всех сил и думать, соображать, как сообщить своим, Светке, что он здесь, совсем рядом. А они уже придумают, как ему помочь. Он просто не верит, что сможет в одиночку отсюда выбраться, за этот бетонный периметр, поверх которого натянута колючая проволока – зловещий атрибут неволи. На корабле-то связь со своими была четкой, но где сейчас он, и где тот корабль.
Кто знал, что события будут развиваться так стремительно, и так непредсказуемо. И сколько пройдет времени, пока его Светка выяснит, где он и что с ним. Только сейчас Васек понял, какую глупость сморозил. Нужна была ему эта армия, как зайцу стоп-сигнал. Вот и расхлебывай проблемы-непонятки, сыпанувшие, как из рваного мешка. Сейчас Строев знает одно и точно: без своих, в одиночку, ему отсюда не выбраться.
Все это крутилось в голове арестованного матроса, пока его конвоировали два солдата от КПП в канцелярию для оформления. Пройдя длинным, ярко освещенным коридором, конвоиры завели Васька в комнату, где за столом стучал на печатной машинке майор в черной морской форме. Ему и передали документы на матроса, в большом желтом конверте, который тот небрежно вскрыл.
Пока он читал бумаги, солдаты стояли по стойке «смирно», не шелохнувшись. Глядя на них, подтянулся и арестант: в этом заведении, видно, не шутят. Офицер закончил читать, мельком глянул на матроса и приказал:
– Сержанта Смирнова ко мне!
Один солдат вышел, через минуту вернувшись со здоровенным парнем, в армейской зеленой рубашке без погон, с закатанными по локти рукавами. Вошедший небрежно козырнул, пробурчал скороговоркой, что, мол, прибыл по вашему приказанию. Майор не заметил ни закатанных рукавов, ни отсутствия головного убора, ни небрежного приветствия. Он просто отдал пакет с документами, сказав:
– Займись, Коля, матросиком. Он к нам, кажется, надолго.
Сержант Коля сорвал с Васькиной робы погончики, а с пилотки звездочку. Кулаком двинул в бок, мол, давай, трогай.
Опять ярко освещенный коридор, потом кабинет, в котором еле вместились стол и канцелярский шкаф, до того помещение было маленьким с зарешеченным окном без штор.
И в этой казенной убогости – великое чудо – на грязно-коричневом конторском столе ярким красным пятном светит телефон. Такой веселенький, такой домашний, такой чужеродный в этой мрачно-унылой обстановке. Вот он момент, вот он его шанс, который грех не использовать. Всего один звонок и жизнь может измениться прямо сегодня, ну от силы завтра.
Василий замер по стойке «смирно», внимательно изучая человека, сидящего перед ним. Сержант на пару лет будет постарше, и службу, видно, заканчивает. Лицо не свирепое, даже слегка добродушное. Дай Бог, чтобы это соответствовало действительности, хотя верится с трудом, здесь не могут служить добрые люди.
Сержант иногда отрывается от бумаг, всматриваясь в лицо стоявшего перед ним матроса. Взгляд спокойный, уверенного в себе человека. Если это так, то совсем неплохо, не побежит советоваться с тем же майором. С тупым служакой «каши не сваришь». Да и по поведению с начальником понятно, что этот парень вес здесь имеет, держит себя с офицером почти запанибрата. И здоров же, падла, прямо налит природной силой, сюда, наверное, специально таких набирают. Пропустишь от него удар – мало не покажется.
– Товарищ сержант, разрешите обратиться?
Произнес слова почтительнейше, с нотками страха и полной покорности. Служивый оторвался от бумаг, непонимающе и раздраженно уставился на Строева.
Да нет, ни такой уж у него и добродушный вид, как показалось вначале. Василий не отводит взгляда, смотрит на этого человека спокойно, в упор, пока тот не буркнул:
– Ну, чего тебе?
– Товарищ сержант, вам не нужно пятьдесят «баксов», то есть американских долларов?
Тот, не спеша, выбрался из-за стола, медленно подошел почти вплотную, встал напротив, руки в карманы, слегка покачиваясь на носках чуть вперед – назад. Понятно, что «срисовал» с кого-то эту позу крутого мена. Хотя на данный момент он для Васька, точно, самый
