и слепому видно, вякать против – себе дороже. Сержант усмехнулся. «Урою, здоровье вышибу». Тут так уроешь, что и до дембеля не доживешь, это тебе не пацаны дворовые. Он и сам после службы будет прибиваться к такой «бригаде». Только вернусь домой, сразу порешу вопрос с подобным трудоустройством.
А сейчас надо все делать, как говорят. Сердце вещает, что это не последняя «зелень» в его кармане.
В другую камеру на четверых, Васек переходить не стал, в этой повеселее, да и не забылось, как радостно его встретили. С появлением Строева, жизнь одиннадцатой камеры заметно улучшилась. Курево перестало быть дефицитом, как хлеб и сало. Ежедневно эту немудреную посылку заносили вечером кто-нибудь из солдат гауптвахты.
Так прошло трое суток, а на четвертые всех обитателей одиннадцатой, сразу после завтрака увезли на работу в город, рыть траншею под теплотрассу. Поехали на гауптвахтовском «Урале», под охраной двух солдат. Василия морозило уже конкретно, все эти дни держалась температура. Он сегодня уже не мог толком шевелиться, не то, что работать.
Скорее бы добраться до места и завалиться на солнышке, и плевать на все. Места ожогов гноятся, лопаются, намокают, и нечем смазать эти язвы, нечем перевязать. Видно, от этого и температура, морозит постоянно, даже в это теплое августовское утро. Он еще сутки назад попросил передать в камеру любую мазь от ожогов, бинт и пластырь. Терпеть уже невозможно эту постоянную боль.
Может, сегодня, ведь Светка точно знает, в каком он состоянии. Рассказал ей по телефону, и она же спрашивала, почему он молчал. В ответ, что думал, что все само собой пройдет, обозвала мудаком, потом заплакала. Сквозь тихие всхлипы пообещала, что все сделает.
Но вот прошли сутки, а от нее ни слуху, ни духу. Хочется лечь прямо на грязный пол кузова и забыться. И напрягаясь из последних сил, парень пытается медитировать, чтобы уйти от боли, от действительности, от всего на свете. И если Светка не смогла передать медикаменты, то на это есть причины.
Боже, как не хочется двигаться! Смазать бы саднящие места и перевязать, а то не отпускающая ни на мгновение боль, кажется просто пыткой.
Жалко, но придется порвать тельняшку, и перевязать самые болезненные места. И все никак не получается отгородиться от этой боли медитацией, хоть на несколько минут.
Не получается представить Светку, ее чуть смугловатое тело, шелковистый живот, и всю ее такую родную и желанную. Не получается, каждый удар машины в колдобине, мгновенно отдается, бьет тело электрическим разрядом. Продержаться бы пару дней, а там и к боли притерпишься, да и заживать уже должно.
Это пройдет, а вот что с ним дальше будет? Куда кривая выведет, то ли в дисбат, то ли на зону? Заварил он «крутую кашу», теперь из-за него приходится крутиться всем.
Но с другой стороны, он и сам сделал бы все возможное, случись беда с кем-то из его друзей, не говоря уже о Светке. Если на то пошло, все проверяется
