схеме, в этом месте от основного перехода ответвлялась широкая галерея. Сворачивать туда девчонки, разумеется, не собирались.
Что-то в зарослях привлекло ее внимание. В первую секунду Юстину прошиб холодный пот, но почти тотчас она осознала, что ошиблась. Никакие это не мертвецы. Просто опрокинутые статуи.
– Это же надо!
– Что? – обернулась Камиля.
– Посмотри.
Пухлые ангелочки со щитом и мечом, тетенька в тунике и шлеме, лев, дяденька со скрипкой, что-то абстрактно-навороченное… сборная солянка.
– Вижу.
– Откуда они, такие разные?
– Есть многое на свете, друг Горацио, – с усмешкой процитировала начитанная Шоста.
– Надо будет у мамы… – привычно начала Юстина и осеклась.
Камиля деликатно промолчала.
– Эй, вы чего застыли? Опаздываем же, – окликнула Аня, и девчонки бросились догонять.
Подружки одолели чуть больше половины пути, когда Юстина поняла, что ее кроссовки не годятся для длительных марш-бросков. Она старалась не хромать, но уже через пять минут Шоста, покосившись через плечо, невинно осведомилась:
– А велики мы не захватили по какой-то уважительной причине?
– Родители дома.
– А прокат?
– Хорошая мысля… – Юстина скривилась. – Пластырь тоже забыли?
– Ага. И аптечку.
– Предусмотрительно.
– Не то слово.
– Привал?
– Не помешает.
В шестикилометровом пустынном переходе то здесь, то там встречались площадки для отдыха и даже биотуалеты – горожане стремились сделать невообразимо длинный перегон хоть немного комфортным для путешественников. Девчонки расположились на одной из площадок, перекусили и угостились Смехнянкиным чаем. Расслабились было, но бдительная Камиля выразительно постучала по наладоннику: там высвечивалась нехорошая цифра 17.54 и тучка с красноречиво мерцающими дождевыми каплями и сизыми завихрениями. Через полтора часа станет темно, мокро и ветрено.
Дальше, невзирая на Юстины кроссовки, двигались в ускоренном темпе.
9
После широченного, загроможденного проржавевшими насквозь остовами автомашин Садового кольца стало ясно, что центр остался позади. Вычурная лепнина особняков сменилась глухими покосившимися заборами, безликими пятиэтажками, убогими заводскими корпусами. Добротные постройки в центре куда лучше перенесли испытание временем – на окраине город окончательно сдался на милость природы и словно растворился в ней. Высоченная трава, деревья местами придвинулись вплотную к переходу, ветви скребут о стекло, словно настойчиво напрашиваются в гости. Взгляд ненароком выхватил вывеску «Университетская
