смеются – семь лет и все с одними и теми же почти-родителями!.. Так, как там? Я же только что помнил… – Он на секунду задумался. – Уважаемый Вис! Ты был хорошим почти-отцом, но теперь, когда вы с почти-мамой разошлись…
Я выслушал сбивчивую речь и долго смотрел на почти-сына. Потом сообразил, что он ждет от меня ритуальных слов. Я откашлялся, вспоминая… Как же давно мне не приходилось этого говорить!..
– Дорогой Тим, ты был замечательным почти-сыном. Ты отказался остаться с почти-мамой, поэтому, если хочешь, можешь оставаться со мной до своего совершеннолетия.
– Ну, нафик! – воскликнул Тим, но осекся и вытащил из кармана шпаргалку. – Спасибо за предложение, дорогой почти-отец, но я предпочитаю интернат…
Я пожал плечами. Еще десять лет назад дети могли выбирать, с кем оставаться и оставаться ли вообще, только после четырнадцати лет. Сейчас – уже в семь…
– Ты правда думаешь, что тебе там будет лучше? – на всякий случай спросил я.
– Уверен! – закивал мальчик. – У нас полкласса ждут, когда их почти-родители разойдутся, чтобы скорее стать самостоятельными. Нам же почти всем уже семь лет!
– Но чем плохо остаться у меня? Тебе чего-то не хватает?..
– Шутишь?! Я у тебя с пяти лет компьютер просил, а где он?! Нету… В интернате у меня будет своя комната с информационным экраном на сотню каналов, свой компьютер с выходом в сеть, личная библиотека, игры… Да и вообще, когда долго живешь с одними и теми же почти-родителями, начинаешь к ним привязываться и перестаешь быть самодостаточным одиночкой. Это нам еще в детском саду объясняли.
– А ты?..
– Что я?
– Ну, мы же вместе всю твою жизнь? У тебя появились какие-то чувства ко мне, к почти-маме?..
Тим вдруг помрачнел, понурился и едва слышно забубнил:
– В том-то и дело. Я вроде радоваться должен, а внутри, как задумаюсь, словно скоблится кто-то. А ведь я уже большой, должен понимать, что вы – личности, я – личность. И что мы отдельные. И так будет всегда, а все эти чувства – фантомы, нереальные переживания, осложняющие жизнь…
Я понял, что он повторяет слова учебника. Что я мог возразить?.. Он никогда не был и не будет сыном, родители которого всегда рядом. Даже не рядом, а внутри друг друга!.. И он никогда не решится на женитьбу, а значит и не узнает, что такое быть по-настоящему не одному. А раз этого не будет, то, может, и правы составители школьной программы, которые учат детей смириться со своим одиночеством…
Может, даже и правительственная программа «осознанного одиночества» – меньшее зло по сравнению с повальными женитьбами кого попало на ком попало?..
Я ужаснулся своим мыслям. Отбросил их и взглянул на почти-сына:
– Знаешь, Тим… Ты хороший мальчик, и я бы хотел, чтобы ты был моим настоящим сыном…
– Что?.. – мальчик не сразу сообразил, что я сказал. Потом
