что все, что он скажет из желания быть остроумным, не должно быть обращено против него в медицинско-коммерческой войне. – Кое-кто в городе говорит, что доктор не последний диагност и мастер выписывать рецепты, но позвольте мне шепнуть вам – только, ради бога, не говорите ему, что я это сказал! – никогда не обращайтесь к нему с чем-нибудь более серьезным, чем аппендектомия левого уха и страбизм кардиографа!
За исключением Кенникота, никто не понял, что это значит, но все рассмеялись. В воображении Кэрол гостиная Сэма Кларка наполнилась лимонным отсветом парчовых панелей, шампанского, прозрачных драпировок, хрустальных канделябров и веселящихся герцогинь. Только Джордж Эдвин Мотт и бледнолицые мистер и миссис Доусон еще не были покорены. Казалось, они соображали, не следует ли им показать, что они не одобряют всего этого. Она сосредоточила свое внимание на них.
– А вот с кем бы я не решилась отправиться в Колорадо, так это с мистером Доусоном! Я убеждена, что он опасный сердцеед. Когда нас знакомили, он так страшно сжал мне руку!
– Ха-ха-ха!
Все пришли в восторг. Мистер Доусон таял от блаженства. О нем говорили разное: что он ростовщик, хищник, жмот, скряга, но никто еще не называл его ловеласом.
– Он страшный человек, не правда ли, миссис Доусон? Вы, наверно, держите его взаперти?
– О нет, но, может быть, следовало бы! – слегка краснея, отозвалась миссис Доусон.
В течение четверти часа Кэрол бодро вела разговор. Она успела сообщить, что намерена организовать музыкальные спектакли, что она предпочитает кафе-парфэ бифштексу, что она хотела бы, чтобы доктор Кенникот никогда не разучился ухаживать за интересными женщинами, и что у нее есть пара золотистых чулок. Они тупо ждали продолжения. Но она больше не могла выдержать и спряталась на стуле за широкой спиной Сэма Кларка. Морщинки улыбок разгладились на постных лицах всех участников вечеринки, и вот они уже снова стояли в разных местах комнаты в безнадежном ожидании веселья.
Кэрол прислушивалась. Она увидела, что в Гофер-Прери не умеют общаться. Даже теперь, когда сошлась вместе светская молодежь, любители охоты, почтенные умы и солидные финансисты, они веселились так, словно среди них сидел мертвец.
Хуанита Хэйдок много тараторила своим трескучим голосом, но все это касалось только ее знакомых: говорят, что Рэйми Вузерспун собирается выписать пару лакированных ботинок на пуговицах, с серым верхом; а у Чэмпа Перри ревматизм; Гай Поллок еще не оправился от гриппа, а Джим Хоуленд просто спятил – выкрасил свой забор в оранжевый цвет.
Сэм Кларк беседовал с Кэрол об автомобилях, но он не забывал и о своих обязанностях хозяина. Разговаривая, он все время подымал и опускал брови. Вдруг он прервал себя:
– Надо расшевелить их! Как ты думаешь, – озабоченно обратился он к жене, – надо, пожалуй, расшевелить их?
Он протиснулся на середину комнаты и закричал:
– Друзья, давайте устроим концерт!
– Да-да,
