усмешка… Законченный злодей. Энни избежала бы многих разочарований, если б не ее буйная фантазия. Она окружала романтическим ореолом угрюмых, погруженных в себя мужчин, в которых влюблялась, воображая их героями, вместо того чтобы увидеть тех двоих в истинном свете и понять, что один из них мошенник, а другой самовлюбленный нарцисс. Что же до Лео, с ним все было иначе. Энни сама создала его из ткани и ниток. Она вертела им как хотела.
«Это тебе только кажется», – прошептал он.
Поежившись, Энни вернулась в спальню. Но даже скользнув под груду одеял, она не могла отделаться от мрачного видения дома на скале.
«Прошлой ночью мне снилось, что я вернулась в Мэндерли…»[1]
Проснувшись утром, Энни не почувствовала голода, однако заставила себя проглотить горсточку затхлых овсяных хлопьев. В комнатах стоял ледяной холод, день выдался хмурый, и Энни хотелось лишь одного – забраться обратно в постель. Но жить в доме без отопления и воды ей вовсе не улыбалось, и чем больше она думала о пропавшем смотрителе, тем сильнее злилась. Отыскав единственный сохранившийся у нее телефонный номер, принадлежавший местному муниципалитету, а также почте и библиотеке, Энни попыталась дозвониться, но безуспешно. Телефон, хотя и не успел разрядиться, не принимал сигнал. Опустившись на обитый бархатом розовый диван, она бессильно уронила голову на руки. Теперь ей ничего не оставалось, как отправиться к Уиллу Шоу самой, а значит, взобраться на утес и войти в Харп-Хаус. А ведь она поклялась, что ноги ее больше не будет в этом проклятом месте.
Натянув на себя всю теплую одежду, какая только нашлась в доме, она завернулась в алую накидку матери и повязала на шею старый платок. Потом собрала остатки воли, призвала на помощь все свое мужество и вышла за порог. День показался ей таким же серым и унылым, как ее будущее. Соленый ветер с океана пронизывал до костей, а немыслимое расстояние между коттеджем и усадьбой на вершине утеса наводило ужас.
«Я отнесу тебя на руках, тебе не придется даже шагу ступить», – галантно пообещал Питер.
Плутовка пренебрежительно фыркнула в ответ.
Начался отлив, однако обледенелые скалы, протянувшиеся длинной грядой вдоль берега, в зимнее время года слишком опасны для прогулок, и Энни пришлось выбрать окольный путь вокруг заболоченного соленого озерца. Но вовсе не долгая дорога вызывала у нее панический страх.
Милашка, добрая душа, попыталась ее подбодрить:
«Прошло восемнадцать лет, с тех пор как ты в последний раз поднималась к Харп-Хаусу. Привидения и гоблины давно убрались восвояси».
Энни прикрыла нижнюю часть лица краем накидки.
«Не волнуйся, – храбро заявил Питер. – Я буду смотреть в оба».
Питер с Милашкой честно выполняли свою работу. Они помогали куклам выпутаться из всевозможных переделок, случавшихся по вине Плутовки, и вмешивались, когда Лео затевал какую-нибудь злую каверзу. Они объясняли
Начальная строка романа Дафны Дюморье «Ребекка», 1938. –
