последние месяцы я привыкла к подобным разговорам и шушуканьям за спиной. Но А́дам, редко посещавший школу, был обескуражен таким общественным мнением. Я видела, как сжимаются кулаки и играют желваки на скулах брата при каждой брошенной в мой адрес фразе. Чтобы не допустить скандала, мне пришлось отвести А́дама в сторонку от галдящей толпы и успокоить его.
– Как они смеют такое говорить! – Злился, надо сказать, небеспочвенно брат. – Чтоб они знали, это Питер не заслуживает даже числиться твоим парнем! А Тесса Вальддштейн недостойна целовать тебе ноги!
– А́дам, успокойся, пожалуйста. Люди всегда болтают чепуху. Раньше, когда Питер и Тесса встречались, школа также разделилась на два лагеря. Одни говорили, что Тесса недостаточно хороша для Питера и, вообще, еврейка. Другие – что А́ндерсон – тупой качок, и для него любая девушка с минимальным количеством мозгов слишком хороша.
– Полностью согласен с последним утверждением! – запальчиво заявил А́дам. – Хотя, может, про девицу Вальддштейн я немного и перегнул: она красоткой выросла, – и, заметив мой недовольный взгляд, поспешно добавил: – Но ты в тыщу раз лучше, тут даже не о чем спорить.
Чтобы не портить настроение, я повторила попытку убедить А́дама, что всё хорошо:
– Пойми, хоть тебе и не нравится, что я встречаюсь с Питером. – В подтверждение моих слов брат снова насупился. – Главное, не то, что думают люди, а то, что он выбрал меня, и мы счастливы вместе.
Тут я немного покривила душой. Прибыв в школу, я сразу увидела своего бойфренда в окружении толпы соратников по футболу, поклонников и просто подпевал. Я помахала ему рукой и радостно улыбнулась, ожидая, что он подойдёт или, на худой конец, помашет в ответ. Тогда А́дам поймёт, что всё хорошо, и ему не о чем беспокоиться. Вот только Питер притворился, что не видит меня, хотя, может, и вправду не заметил среди толпы. «Вечером всё изменится. Я буду в центре внимания!» – подумала я и, гордо задрав подбородок, прошла мимо десятков глаз, наблюдавших эту сцену, затаив дыхание, вслед за родителями к своим местам.
Я сидела чернее тучи на заднем сидении машины родителей. Из-за дурацкой болтовни одноклассников все мои успехи пошли прахом. «Проклятье! Кто их просил так громко чесать языками?» Вероятность, что брат пойдёт на выпускной бал, снова повисла дамокловым мечом. Совершенно некстати меня вновь стало мучить чувство вины за то, что я так упорно пыталась воспрепятствовать желанию А́дама сопровождать меня. Я уже не так уверена, что смогу беззаботно веселиться на танцах вне зависимости от того, будет там брат или нет.
Мама что-то щебетала, но у меня не было настроения поддерживать беседу. Папа ничего не говорил, только изредка беспокойно поглядывал на меня в зеркало заднего вида. В отличие от меня брат довольно улыбался: его явно позабавила ситуация, в которой Питер выглядел, как идиот.
Когда мы поднялись в мою комнату, А́дам вдруг заявил, что принял важное решение.
– И
