на работу, я прямиком пошлёпал к "уркам" в восьмой кабинет. На стуле, закинув руки за голову, покачивался Погодин. На столе кружка дымящегося чая и пистолет. Вид Погодина важный и глубокомысленный. В думках весь. Даже Феликс Эдмундович с портрета, что висит на стене среди топографических карт и копий ориентировок, одобрительно смотрит на своего преемника.
– Привет, Погодин, – я уселся на стул с потрёпанной сидушкой из красной ткани, что стоял напротив. – Вижу, работаешь? Не сильно отвлёк?
– Здоров. Говори, что хотел, – голос неспешный, с интонацией усталости от этого бренного мира, ну вылитый матёрый опер, или даже целый начальник отделения.
– Год назад, в сентябре, убийство тёмное было, потерпевшая Соболева Вера Ивановна. Навскидку помнишь?
– Я тогда ещё не работал.
– Знаю, что штаны в пединституте протирал.
– А может, в армии служил? Откуда тебе знать?
– В какой на хрен армии, Погодин? Ты же сам мне рассказывал, что у вас военная кафедра была, и как вас на сборы гоняли, а ты, чтобы не ездить, в больницу с диареей слег. Абрикосов забродивших нажрался.
– Ой, и правда, – опер больше не раскачивался на стуле, упоминание о диарее быстро вернуло его на землю.
Как всё-таки отрезвляюще действует на людей метко брошенная ложка того, что не тонет.
– Короче, узнай-ка по убийству подробности.
– А тебе зачем?
– Знал я Веру, – пришлось соврать. – Не её лично, но ее мать. И сына, что сиротой остался.
– Так дело же в прокуратуре.
– Это я и без тебя знаю, ты материалы ОПД посмотри.
– А-а-а… Ну я не знаю, это надо к начальнику угро идти, узнавать, у кого оперативно-поисковое дело. Потом с убойниками переговорить, я же имущественник, убийства – не мой профиль.
– Не п*зди, Погодин! – я готов был придушить этого “беззубого” опера. – Ты мент или почему? Вижу, что глаза хитрые, как у Попандопуло. Что хочешь? Говори сразу.
– Ну-у, поможешь ещё пару краж раскрыть, как тогда на дежурных сутках? Я и подумаю.
– Ну точно – Попандопуло! И торгуешься так же: “Это тебе, это снова тебе, это опять тебе” … Хрен тебе, а не раскрытия! Помогать, Погодин, надо учиться бескорыстно. Чтобы быть кристально бедным.
Я демонстративно фыркнул и поморщился. Развернулся, якобы собираясь решительно уходить.
– Да погоди, Андрюха, я же пошутил! УРД у меня. Только оно секретное.
– Как – у тебя? Ты же кражами занимаешься?
– Так на меня, как на самого молодого, свесили все громкие темнухи прошлых лет. На, Федя, разбирайся.
– Тебя что, Федей зовут?
– А ты не знал?
– Да знал, конечно. Тоже шучу.
Погодин со скучным лицом пошёл открывать сейф и достал оттуда пухлую папку с потрепанными краями:
– Вот,
