коридору, между двумя рядами мирно спящих квартир, Лена распахнула железную дверь на лестницу, и я подумал: «Какого чёрта?!», и заорал:
– Ядерная война! Спасайтесь! – и побежал за ней вниз, с шестого на первый, хватаясь за перила, чтоб не улететь за сумками в стену на поворотах. Наверху захлопали двери. Может, у кого-то будет больше времени – это всё, что я мог сделать для моих безымянных соседей.
Пока мчались к машине, Лена обзванивала родных. Просто бросала в трубку:
– Ядерная война, некогда объяснять, прячьтесь! – отбивалась и вызывала следующий номер.
Я схватил её за запястье и задал самый важный вопрос:
– Едем из Москвы сколько успеем… или, как крысы, будем годами прятаться в вонючем подземелье?
Я бессовестно жульничал и манипулировал, но мне до смерти не хотелось в метро. Лена посмотрела на меня, и её красивые серые глаза наполнились слезами:
Она сдавленно сказала:
– Из Москвы… – и плотину прорвало.
Я выжал газ, вылетел на пустую Краснобогатырскую, мимо Пентагона налево, к Преображенке. На совершенно пустой площади впервые нарушил правила, вывернул с заносом и сразу на Большую Черкизовскую. Там камера, но какая теперь разница?
Я поверил своему директору сразу и безоговорочно, сам не знаю почему. Что-то висело в воздухе уже не первый день. Как тревожные чёрные точки на краю зрения. Скосишь глаз – они скачком в сторону. Их видишь, а разглядеть не можешь, но они есть, и от этого мороз по коже.
Мы летели по Большой Черкизовской в сторону Щёлковского шоссе. В голове дурацкая мысль, что стоит нам только выскочить за пределы МКАДа, – и мы спасены, будто МКАД не дорога, а крепостная стена, которая сможет удержать все ужасы ядерного взрыва в своих пределах. Москву жалко. За прошедшие восемь лет я полюбил этот сумасшедший город. Людей жалко. Нас жалко. Всех жалко. Жалкая человеческая натура. Жалкое человечество, не заработавшее право на жизнь.
А тем, кто сам добровольно падает в ад,
Добрые ангелы не причинят
Никакого вреда
Никогда…
Под «Агату Кристи» я набрал сестру:
– Привет, сестричка! – и сразу услышал её сонный голос:
– Эмм привет. Ты знаешь, сколько сейчас времени?
Меня кольнула совесть, но вдруг успеет, вдруг после моего звонка она сможет спастись?
– Некогда, Уль, ядерная война… Беги!
– Ты что там куришь?
– Я серьёзно. Просто поверь.
Она замолчала, потом тихо сказала:
– Бежать?.. С моими коленями?..
Она повредила ноги в горах и пока ещё ездила в коляске.
– Спустись в подвал. Ты на Фиоленте.
– Да. Лучше б ты не звонил…
– Прости, я не смог бы.
– Нет тут подвала, это скворечник для туристов, переделанный из гаража. Ты не сердись. Спасибо, что позвонил, я бы
