визг.
– Чего убрать-то? – не понял Себастьян.
– Убери это немедля!!! – завизжал Мартин, указывая дрожащим пальцем на два святых распятья.
– Зачем? – спросил Себастьян.
– Или ты убираешь это… возмутительное, – заявил «синеглазый черт», – или миленький Мартин убирается из этого растреклятого дома!..
– Ладно-ладно, – молвил Себастьян и потянулся за Святыми распятьями.
– Совсем из комнаты убери… – прошипел Мартин, сверкая антрацитовым взглядом.
– Хорошо-хорошо, как пожелаешь! – сказал Себастьян и выскочил из комнаты.
Очутившись в кухне, он поспешил засунуть Святые распятья в ящик буфета, а завидев, что мама озабоченно осеняет себя крестным знаменем, помчал поскорее обратно.
В комнате же «синеглазый черт» продолжал испуганно озираться по сторонам.
– Дом освящен? – заслышалась строгая интонация.
Себастьян хотел было виновато пожать плечами, но тут же был перебит.
– Лучше не отвечай, – потерянно молвил Мартин, – даже знать того не хочу…
Тяжко вздохнув, «синеглазый черт» принялся тереть себе виски, болезненно постанывая, затем снова завел беседу с зеркалом, и тут случилось нечто.
Жалобно звякнув, трехстворчатое зеркало пошло единой диагольной трещиной.
– Ну здравствуй, приятель… – сказал вполголоса Мартин и самодовольно улыбнулся, – Мое почтение, любезнейший!..
Самодовольно усмехнувшись, отражение хитро сощурилось и сверкнуло зеркальными зрачками антрацитовых глаз.
Победно возликовав, «синеглазый черт» повернулся к ошарашенному Себастьяну.
– Ноги мыть будешь? – испуганно пискнул тот.
– Я их не пачкал!.. – заявил Мартин и стремительно добавил, – А ты мой, мой, не обращай на меня внимания… Я покамест тихохонько обживаться буду…
Суетливо расстегнув чемодан, он принялся заполнять шкаф своими скудными пожитками.
Пожав плечами, Себастьян опустил ноги в остывшую воду и принялся внушать себе, что черти просто очень визгливые, а так очень забавные и ничуть не властные.
Отерев ноги, он снова боязливо покосился на «синеглазого черта». Тот увлеченно раскладывал на письменном столе стопки писчей бумаги и прочие канцелярские принадлежности, давая тем самым понять, что прочно укореняется в этой комнате. Облегченно выдохнув, Себастьян отправился выливать грязную воду.
Столкнувшись на крыльце с хмурым взглядом курившего отца, Себастьян прямо с крыльца выплеснул лохань и, от греха подальше, устремился обратно в комнату.
Закончив с рабочим местом, «строгая врачебная интеллигенция» принялась потрошить шкаф-пенал, ставя на полки заместо вещей Артура свои бесовские книги.
Повторно внушив себе, что черти совсем не властные, Себастьян облачился в ночнушку, опустился на колени перед своей кроватью и оперевшись локтями на
