я сердито пихнула аптечку слегка опешившими Диллону в руки и решительно ее раскрыла:
– Держи! Больше пользы будет!
Удивительно, но Диллон молча проглотил мою выходку. А я склонилась над раскрытым кейсом, перебирая его содержимое, и стараясь не смотреть в сторону своего пациента, лицо которого находилось слишком близко ко мне. Чересчур близко для того, чтобы я чувствовала себя в безопасности. Злость туманила голову и толкала на необдуманные поступки. Злость не только на Диллона, но и на всю ситуацию в целом. И на собственную беспомощность. Лучше бы отец научил меня приемам самозащиты, чем нанимал мне телохранителя!
Я на мгновение застыла, пораженная пришедшей в голову мыслью. Сколько я себя помню, разнообразные преподаватели с самого раннего детства старательно вбивали мне в голову правила и нормы поведения. И до этого странного похищения я даже мысли не допускала, что благородная лина вроде меня сможет сама защищаться с помощью кулаков или оружия, принимала как данность, наличие телохранителя и то, что он в случае чего закрое меня собой. Неужели я настолько изменилась за короткий срок похищения?
Чувствуя на себе пристальный взгляд серых глаз и понимая, что вот-вот последуют новые насмешки, я с досадой мотнула головой, отгоняя неуместные мысли, схватила упаковку медицинских спонжей и тюбик с заживляющим гелем. О происходящих со мной изменениях я смогу подумать потом. Сейчас есть более важные дела.
Выудив из вскрытой упаковки первый спонж, я смочила его водой из-под крана и принялась протирать Диллону его «боевые» ранения. Совесть угрюмо шептала мне, что я подлизываюсь к врагу. Разум педантично возражал, что с похитителем стоит наладить отношения, чтобы попытаться сбежать. Так делали жертвы во всех виденных мною галапостановках.
– Надо же, – вдруг задумчиво протянул позабытый мной Диллон, отвлекая меня от споров с самой собой, – и в обморок не падаешь, и действуешь почти как настоящий медик. На ком натренировалась? На папочке или на женихе?
Представив укрытое царапинами рыхлое тело лина Монтриалли и меня со спонжем над ним, я ощутила волну дурноты и выронила из ослабевших пальцев спонж. Тот с влажным звуком шлепнулся на пол. Диллон ехидно хмыкнул, наблюдая, как я наклоняюсь, чтобы его подобрать и бросить в умывальник:
– Ну наконец-то нормальная реакция! А то я уже было подумал, что ошибся в своих суждениях, и ты святая.
Опять издевается! Сердито покосившись на своего похитителя, я выудила новый спонж из упаковки. Жаль, что каким бы гадом Диллон не был, я не смогу сделать вид, что ничего не случилось, и продолжать обрабатывать царапины тем, который побывал на полу, тем самым обеспечивая своему похитителю как минимум воспаление.
Ехидство Диллона имело один положительный момент: про жениха я забыла мгновенно. Злость прочистила мозги, помогла взять себя в руки. И я сумела совершенно спокойно промыть царапины и на его выставочно-красивом торсе. А взявшись за тюбик с гелем, вспомнила и о вырвавшемся
