значит пропал? – я замотала головой.
– Перестал отвечать на звонки и сообщения. А потом я связалась с его другом, и тот сказал, что Каана арестовали, – из Оли вырывались завывания.
– Где арестовали? – я уже ничего не понимала.
– Тут! – слезы Оли могли затопить наш район. – Он же мафиози, – она сказала это так, словно мы идиотки.
– Аха-ха-ха! – смех Энн взорвал накаленный воздух. – Оливия, только ты находишь таких особенных мужиков. Этот дрыщ, видимо, ездит по странам, чтобы потрахаться, поскольку в Берлине никто не даёт! – Энн согнулась пополам от смеха. – Бедолага.
Я едва держалась, чтобы не захохотать, но вид Оливии заставлял сдерживаться.
– Это не так! Его правда арестовали. Друг Каана врать не будет! – Оли готова была лопнуть.
Я не выдержала и заржала, как конь, а за мной, повторила Жужу.
– Оли. Фак. Что у тебя в голове? – Жужу растрепала волосы Оли.
– Ему надо помочь. Перестаньте ржать! – Оли злилась, а нам становилось ещё веселее.
– И как мы должны ему помочь? – я постаралась успокоиться.
– Надо найти, где его держат, и заплатить, чтобы выпустили.
Если бы не серьёзное выражение лица Оли, я бы подумала, что она шутит.
– Оли. Эмм. Как бы сказать помягче. Детка, тебя развели на секс и явно хотят развести на деньги, – Энн махнула рукой официанту, требуя счёт.
– Нет. Почему вы не верите? – Оли надула щеки и, похоже, собиралась опять рыдать в три ручья.
– Нам пора. У всех дела. Пойдём, я тебе подробно объясню, почему мы не верим, – Энн подмигнула Оли.
Каан испарился, как капля воды в море. Был человек – нет человека. Оливия страдала, но благо, без вина и свинства в доме. Мы снова и снова доказывали ей, что мумия – это очередная куча дерьма, в которую она наступила. Но мы снова и снова бились о стену. Тогда я задумалась. Когда же нам надоест нянчиться с Оли? Наверное, никогда. Близкие люди не оставляют друг друга. И мы не оставили Оливию, когда появился её отец. Сам Рон Флеминг заявился на порог дочери. Больной, старый и нищий. Любящий папа приехал навестить дочь и высосать из неё побольше денег. Вот только сосать было нечего.
Предприимчивый Рон Флеминг вычитал в одной малоизвестной газетенке про мужа Оливии, когда тот встал на ноги, но спускал все деньги на развлечения и шлюх. В газетенке пестрила семейная фотография, и, конечно же, настоящий отец сразу узнал дочь, а потом нашёл её адрес. Романтичная и бесконечно глупая Оливия встретила папулю с распростёртыми объятиями. Его также с радостью встретило семейство Рона. Дерьмо тянется к дерьму, и это факт.
В трехкомнатной квартире, где с трудом умещались семь человек, появился восьмой, другой Рон, точная копия первого Рона, только постарше и наглее.
Оливия таскала отца по больницам, лечила, холила и лелеяла, и, наконец, узнала,
