нас второй жмур. Вот что.
Игорь отрезал от перца, съел, вытер салфеткой рот.
– Тот жучара в чёрном, сначала он на Пятого Года поехал, потом по Большой Никитской, встал во дворах. Ну там, переулки заешь, давай покажу.
Они склонились над листами атласа Москвы. Этот набор карт остался у Варфоломея от старой работы, на листочках стоял штамп «для служебного пользования». Игорь поискал этот дом, обвёл карандашом.
– Похоже, этот дом выселен, ни одно окно не горит. Но это удача, свет включат, сразу увижу.
Он рассмотрел карту ещё раз.
– Включили со двора, справа третье, на верхнем. Минут через десять он вышел и поехал назад, но не на Балчуг, завернул в Зарядье, в «Россию». Заехал прямо внутрь, в крыло Интуриста. Я встал на стоянке у сквера.
Варфоломей перебил:
– Нет там интуристов, там блатняк живёт, это раньше публика была знатная. Однажды Магомаева видел, в «Токио» ужинал с подружкой.
– Я внутрь не пошёл, чтоб не светиться, поздно.
– Во сколько?
– Одиннадцать пятнадцать. Подождал, позвонил тебе домой, ты не ответил.
– Наверное, ещё не доехал.
– Ну, думаю постоять у его машины полчасика, а уж там утром, поспрашиваю, живёт он там или в гостях… Там свой человек есть?
– Хороший мужик, если что поможет.
– Тут началось самое интересное. Этот жук навозный вышел во двор, но не к машине, а в кусты, там, где корпус высотный. Через минуту – бах! Но глухо так. И тишина. Вернее, в кабаке музыка, народ шляется, а из кустов никто не вышел. Я поближе, увидел, лежит. И тут ещё раз, бах! Из-за ёлки, низкий такой мужичишка, тоже в чёрном. Он же сука в меня стрелял! Стрелок никудышный, не попал!
Игорь пошёл в прихожую, принёс мыльницу Kodak.
–Издалека снимал, не знаю что там видно. Проявишь, увидишь.
Варфоломей слушал молча не перебивая.
– Ну я всё рассказал. Отвези домой, мои ждут.
Когда спускались на лифте, Варфоломей протянул те три сотни, что оставил несчастный Леонид.
– Его аванс.
– А себе?
– Бери всё.
Следователь
Железная дверь железного шкафа издала мучительный скрежет. Варфоломей вышел во двор, нашёл бутылочку с маслом, которое он добавлял в вечно голодный мотор своего «Опеля» и вернулся в офис. Прикладывал масляный клочок тряпочки к петлям, поворачивал туда-сюда. За этим занятием его застал стук в дверь.
– Виктор Николаевич, приехали двое из райотдела.
– Какого?
– Замоскворечье.
– Пусть заходят.
В комнату вошли человек в форме сержанта милиции и гражданский. Гражданского он знал, это следователь уголовки.
– Григорий Иваныч, какими судьбами? Вы с охраной смотрю.
Григорий Иванович, пожилой, гладко выбритый, с усами. Кожаная куртка и такая же кепка по последней моде.
– Сейчас время такое, Виктор Николаевич. Я не отниму много времени.
