попыталась вырваться – не тут-то было. Гад зачем-то рванул на ней балахон – а там ведь, батюшки-святы, розовое, марселово, да еще и острые девичьи коленки в придачу.
Пришлось бежать.
Снова.
Ревущий, как медведь после спячки, торгаш гнался следом, бешено вращая глазами.
Из вагона – в тамбур. Из тамбура – в вагон-ресторан. Между столиков и удивленного полового – в следующий тамбур. За ним открылся купейный вагон, не чета «экономному»: хромовые ручки, двери красного дерева, зеркала. Элли почувствовала, что оторвалась, но ведь ненадолго! Она шмыгнула в первое же купе, захлопнула за собой дверь, упала на мягкое сиденье, чтобы отдышаться.
Одинокая девушка удивленно подняла глаза от Библии, которую читала, беззвучно шевеля губами. Элли уже вполне ее разглядела: мышь обыкновенная, серая, волосы гладко зализаны в пучок, ужасная черная длинная юбка в пол, от белой блузки лицо кажется тоже белым, как мел.
– Вы ушиблись, бабушка? – с сочувствием поинтересовалась владелица купе.
– Ой, милая, ой, ушиблась, – закряхтела Элли профессионально поставленным голосом Азы, для достоверности потерла поясницу (незаметно прикрыла прореху, откуда проглядывало марселовое розовое). – Пристал ко мне в тамбуре разбойник какой-то. Сумку отобрал. Резать, говорит, тебя, бабка, буду!
– Так надо дежурного позвать! – испугалась бледная мышь.
– А не надо, – миролюбиво предложила Элли, – ты, я вижу, душа праведная, смотри, он таких любит. Еще и тебя зарежет. И дежурного. Лучше спрячь меня. Сейчас будет стучать – не открывай.
– А тут замочек есть, – сказала девушка и действительно повернула на двери в купе какую-то защелку. – Все. Располагайтесь, не стесняйтесь. До станции доедем, а там пожалуемся. Там полиция будет. Вы кушали? У меня немного с собой есть.
Она полезла в большой уродливый черный чемодан, зашуршала там чем-то, выложила сверток на столик.
«Ишь, какая доверчивая, – подумала Элли, мысленно усмехнувшись (в это время, натянув скорбную, но благодарную мину, кивала головой), – такие долго не живут».
Элли сейчас
Лорд Торнтон писал, что не ищет красивой внешности, поэтому стараться было вовсе не обязательно, но Элли не удержалась. От профессиональной привычки готовиться перед выходом на сцену не так-то просто избавиться, между прочим.
Сначала приняла хорошую горячую ванну, попутно изучив содержимое всех баночек и склянок на мраморной полке. Наитие у Элли всегда было чудесное, не подвело и теперь – покои явно принадлежали ранее женщине, и качественные вещи хоть и пролежали нетронутыми какое-то количество времени с тех пор, как хозяйка перестала появляться здесь, но не испортились ничуть. Элли с непередаваемым наслаждением взбила пену из душистого мыла, до блеска отмыла волосы специальным бальзамом и вышла из ванны голой, не вытираясь, чтобы вода высохла сама по себе и на
