слишком велико было потрясение, чтобы хоть что-то произнести. До сих пор перед мысленным взором каждого стояла огромная корма, торчавшая вверх, закрывая ночное небо и звезды, рухнувшая затем в пучину, унося с собой жизни мужей, братьев и друзей, – их уже не вернуть!
Эдвина смотрела, как к ним приближается корпус «Карпатии». Передав Джорджу малыша, она усадила Фанни между собой и братом. Руки Джорджа совершенно окоченели, грести он больше не мог, и тогда она, по-прежнему в перчатках Чарлза, сама взялась за весло, заняв место рядом с графиней Ротс, которая мужественно гребла последние два часа. Джордж честно сделал все, что мог, но Эдвине пришлось долго успокаивать Фанни – девочка плакала, звала то маму, то сестренку Алексис.
Ей очень хотелось верить, что Кейт разыскала Алексис, что все будет хорошо. Даст Бог, малышка в одной из шлюпок вместе с родителями, Филиппом и Чарлзом. Она обязана была в это верить! «Карпатия» приближалась, люди в шлюпках перекликались в надежде найти близких. Может, они в той лодке? Не видел ли их кто? Несколько шлюпок успели сцепиться друг с другом, но шлюпка номер восемь и некоторые другие плыли сами по себе, медленно прокладывая путь в воде среди ледяного крошева. В семь утра наконец подошла их очередь. Был спущен веревочный трап и канатная петля, и матросы с «Карпатии» приготовились поднять их наверх, на палубу, где уже дожидались другие. В шлюпке номер восемь было двадцать четыре пассажира: женщин и детей – и четверо членов команды. Сидевший на веслах старший матрос Джонс сообщил морякам, что наверху, что с ними совсем маленькие дети, и тогда с корабля спустили мешок для почты. Дрожащими руками Эдвина помогла матросу одного за другим помещать в мешок детей, потом и Фанни, хотя девочка плакала и умоляла ее не трогать…
– Все будет хорошо, дорогая. Сейчас мы поднимемся на этот большой пароход, а потом пойдем искать маму и папу, – пыталась убедить сестру, а заодно и себя, Эдвина.
Глядя на темноволосую головку сестры, выглядывавшую из мешка, она не смогла сдержать жгучих слез. Господи, что им пришлось вынести! Она почувствовала, как Джордж сжал ее руку, и ответила пожатием, избегая смотреть на брата: боялась разрыдаться. Сейчас она не может позволить себе такую роскошь, потому что обязана позаботиться о младших. Думать о чем-то другом она просто не имеет права.
Эдвина не успела надеть ни шаль, ни шляпку, и голова так замерзла, что казалось, будто в нее забивают гвозди, а руки были и вовсе словно из мрамора. Почтовый мешок опустили в очередной раз, и с помощью стюарда Харта она посадила в него Тедди. Ребенок так замерз, что личико у него сделалось синим, и она в который раз за эту ночь испугалась, как бы он не умер от переохлаждения. Она очень старалась его согреть: прижимала к себе, растирала ручки, ножки, щеки, – но жестокий мороз был слишком тяжелым испытанием для него и маленькой Фанни. Наверняка замерз и Джордж, но молчал как настоящий мужчина. И теперь
