как и забыть самого мужа. Слишком болезненные воспоминания, слишком неприятные чувства…
– Что вы сказали? – слабым голосом спросила я.
– Видите ли, я не дура, – задумчиво глядя на меня, сказала Алла. – Я видела, что он изменился. И я вижу, что он мучается. Не хочет предавать меня, но и вас он оставлять не хочет. С ним мы давно уже живём, скорее, как сотоварищи, чем как жена с мужем. Знаете, как он меня называет? – Я помотала головой, всё ещё ошеломлённая. – Алик. Понимаете? Раньше я была Алла, Аллочка, Алюнчик, Алюся… А теперь непонятный Алик. То ли парень, то ли девка… Он честен. В своём роде, – добавила она, заметив, как я вздрогнула. – И вы честны. В своём роде. Мы с вами в этом похожи. Вы прямолинейны, я тоже люблю прямоту. Вы стараетесь не приносить никому вреда, и я не хочу быть причиной чьей-то боли. Именно поэтому я и хочу сказать Володе, чтобы перестал валять дурака и спокойно встречался с вами.
– Простите, вы хотите сказать, что добровольно отпускаете своего мужа? – Я не могла поверить. Я разглядывала эту странную женщину и постепенно начинала понимать её. В своей жизни она всего добивалась сама. Скорее всего, именно так. И мужа она, наверняка, тоже добилась сама. А не как я – просто пошла на поводу матери, которая выносила мне мозг, чтобы я вышла замуж. Я и вышла. За того, кто первый предложил. Тем более, что я считала его тогда своей родственной душой. Откуда мне было знать, что эта родственная душа со временем станет обычным эгоистом-алкоголиком с манией величия и замашками Цезаря. А эта женщина бы ни за что не позволила никакой матери руководить собой. И теперь, вот так просто она отдаёт мне своего мужа, отца её детей? Я не могла поверить в подобное великодушие. Или глупость. Или коварную интригу.
– Вижу, вы мне не верите, – сказала она, проницательно глядя на меня. – Всё дело в том, что я, как уже сказала, отношусь к мужу, скорее, как к другу. И не хочу, чтобы он терзался тем, что не может быть с тем, кого он любит…
– Он говорил, что любит вас, – растерянно сказала я.
Женщина улыбнулась грустной улыбкой.
– Он обманывает сам себя. Просто не хочет делать больно мне. Или обещать что-то вам, что не мог бы исполнить. Возможно, он сам ещё не осознаёт, что любит вас. А вот вы… – Она снова проницательно посмотрела на меня. – Я видела ваши скульптуры. Мне можно ничего не говорить: они говорят сами за себя. Вы тоже любите его.
– Вы ошибаетесь. – Я сглотнула ком в горле. – Я просто завишу от него. Сейчас. Потому что… Просто, потому что он мне нужен. Но это пройдёт. Всё проходит. Пройдёт и это. И тогда он вернётся к вам. Ведь он, всё-таки, любит вас, а не меня. – Я бы хотела, чтобы она была права. В наших разговорах с Володей не раз проскальзывало что-то, что наводило меня на мысль, что и Володя неравнодушен ко мне. Один раз я не удержалась и спросила его. Он попытался ответить правдиво, но… Видимо, сам был не слишком уверен. Я боялась
