и жалеет о ней, счастья новому владельцу с такой лошадью не будет. Так случилось и на этот раз: Дузе, придя ко мне в Касперовку, через месяц, будучи, казалось, совершенно здоровой, неожиданно пала.
От Красовского я поехал к Н. В. Хрущову и у него купил белую кобылу Офелию (Кумир – Полканша-Свирепая). По себе Офелия была лучшей кобылой в табуне Хрущова, и он продал ее мне за 1500 рублей только потому, что через несколько дней ему предстоял срочный платеж в Дворянский банк, а денег свободных, да и никаких других, не было. Дело происходило осенью, хлеб был еще не продан, а платить надо было в срок, и Хрущов решил уступить мне кобылу. Я, разумеется, не торговался и уплатил ему запрошенную сумму. По этому поводу я невольно вспомнил один рассказ покойного Коноплина.
Офелия (Кумир – Полканша-Свирепая), зав. Н. В. Хрущова
Дело было в Лотарёве у князя Вяземского. Мы сидели за чаем. Кроме Коноплина и меня, других гостей не было. Вяземский рассказывал о том, как он однажды торговал у одного мелкопоместного соседа очень интересную кобылу и тот ее не уступил, а через некоторое время значительно дешевле продал эту кобылу барышникам. Вяземский возмущался, а Коноплин сказал: «Леонид Дмитриевич, вы напрасно возмущаетесь. Вы сами виноваты, так как не умеете покупать лошадей у таких людей!» – «Почему?» – удивился князь. «Да потому, – отвечал Коноплин, – что эти люди не переносят вида денег. Если бы вы, торгуя кобылу, при этом вынули пачку ассигнаций, показали ему, да еще и поскрипели бы ими, – и Коноплин показал пальцами, как это надо делать, – ваш сосед не выдержал бы и схватил деньги, а кобыла была бы вашей». Все мы от души рассмеялись, а Коноплин добавил, что если бы дело было к тому же осенью, перед платежом в Дворянский банк, то князь, показав деньги, купил бы кобылу легко. А иначе купить у этих господ лошадь немыслимо, и барышники это прекрасно знают. Я вспомнил этот рассказ к слову, но должен оговориться, что Хрущов был, конечно, не из числа таких господ, но и он, как все мы, грешные, иногда сидел без денег.
Офелия не дала Хрущову ничего резвого, но по себе была действительно хороша. На выставке 1910 года она получила у меня в группе золотую медаль и отдельно малую серебряную. Масти она была белой, то, что называется «в полове» – в красных крапинках. Кобыла имела превосходную коробку, была глубока и утробиста. Голова, шея, линия верха были великолепны, ноги хуже.
Породы Офелия была очень интересной. Она дочь известной призовой кобылы Полканши-Свирепой завода графа Н. Л. Соллогуба. Полканша-Свирепая удачно сочетала в своей родословной линию соллогубовских Кроликов с линией его же Добродеев, то есть элементы, которые создали славу и величие соллогубовского завода. Другая дочь Полканши-Свирепой, белая кобыла Свирепая, оказалась выдающейся маткой и дала Хрущову ряд великолепных призовых лошадей. У меня Офелия
