Мраморный лебедь. Елена Скульская
Чтение книги онлайн.
Читать онлайн книгу Мраморный лебедь - Елена Скульская страница 14
В шестьдесят лет я купила себе шапку, в которой ходили девочки в детском саду: такой большой пушистый меховой шарик с длинными завязками, а на концах завязок – помпончики; огромный круглый шар из чернобурки, ходить в нем невозможно – жарко, он лежит дома, похожий на жирного кастрированного кота.
Почти не осталось людей, называющих меня Лилей, я стала Еленой для эстонцев и Еленой Григорьевной для русских. Но иногда кто-нибудь назовет меня Леной и удивится, что я не откликаюсь вовсе или говорю, зло насупившись:
– Нет здесь никакой Лены!
Моя доченька уверяет меня, что однажды я наняла ей няньку, которая приводила ее к себе домой, сажала на диван и обкладывала огромными острыми кусками стекла, чтобы она не смела слезать с дивана. И что еще возле дивана ложилась собака, показывающая небывалые клыки. И нянька грозилась накормить доченьку сырым мясом. И она приходила домой в слезах и жаловалась мне и просила не отдавать ее больше этой няньке. А я, конечно, спрашивала у няньки, так ли это, не веря ни единому дочкиному слову, и нянька прижимала дочку к своему животу, утыкала носом в цветы на фартуке и мурлыкала:
– Бедная девочка, обними свою нянечку!
Рекорд водомерки
Пруд, покрытый летними укусами комариного дождя. У нас ходят, ходят дожди, – как китайская пытка каплей. Трава выросла под окнами по плечи.
– Мой пузырик, – говорит мой муж, – я близорук, как роса. Я вижу за окном ноты черешен, но мелодию различить не могу.
– Как же ты не путаешь меня с другими? – спрашиваю я с дивана, вытянув руку так, чтобы на нее, как в прорезь копилки, падали капли с потолка.
– Я прихожу домой, – отвечает муж, – и тот, кто ходит по дому, тот и есть моя жена, тот и есть ты, – а кто же еще может ходить по нашему дому?!
– По нашему дому ходят дожди, ходят дожди, как китайская пытка каплей…
– Ненаглядная моя, – говорит мой муж, – я близорук, как роса. Ноты черешен я могу только есть и сплевывать косточки в кулак. Под окнами трава выросла по самые плечи. Моя возлюбленная хочет, чтобы у тебя была какая-нибудь смертельная болезнь. Тогда все станет на свои места: мы с ней вместе будем ждать рокового исхода.
– Зачем же так усложнять? – я убираю руку, и капли падают на пол и, кто знает, может быть, оттуда, со дна земли, к ним начинает тянуться какой-нибудь росток, уже потерявший – за столько-то лет – надежду взять приступом бетон фундамента. – Зачем же усложнять, – повторяю я, – я могу повеситься, мне все равно, всю жизнь хотела похудеть – даже это не удалось!
Я убираю руку, но беру таз и заменяю им свою ладонь, и медленная тяжесть подаяния, наверное с привкусом меди, начинает скапливаться в летнем тазу. Из окна виден пруд, по которому нарезает круги водомерка; она размахивает рукой, снятой со спины, и наклоняется на поворотах так низко, что чиркает по воде головой. Летний конькобежец на пруду – водомерка – по воде, аки по льду, уже обе руки сняты со спины.
– Девочка моя, – стонет