по правилам», сметая залпами линию противника и подставляя свою линию под столь же губительные залпы.
На деле огневой залп из пистолетов, мушкетов и даже пушек по стремительно движущейся цели был, как обнаружил Суворов, крайне неэффективен. Кавалерия Зейдлица была расстреляна на его глазах при Кунерсдорфе лишь потому, что атаковала под прицельным огнём русских пушек медленно и крайне скученно, по узким и топким проходам между озёрами.
При этом ускоренное, относительно практики и военных руководств, движение вперёд, на врага, способное принести победу, оказалось менее опасным, чем бессмысленные в глазах Суворова перестроения и «шатания» вдоль фронта, не говоря о губительной и впоследствии строго запрещённой Александром Васильевичем «ретираде» – отступлении.
Вы спросите, как можно говорить о «смысле» в человекоубийстве?! Суворов тоже всю жизнь задавал себе этот вопрос, и отвечал на него делом: стремительная и победоносная атака, ставшая в его глазах залогом победы, сберегала огромное число жизней. Причём не только своих бойцов, но и солдат противника. Ошеломлённого и разгромленного врага следовало щадить и брать в плен. Не случайно Суворов с этих дней на германской земле и на всю жизнь запомнил (рассказав в автобиографии), сколь малые потери он нёс сам, и сколько пруссаков спас, забрав в плен.
Русские и австрийские войска под командой Бутурлина и Лаудона бесславно отступили от Швейдница, предоставив Фридриху Великому полную свободу. Пока русская и австрийская армия совершали сложные и бесполезные манёвры, корпус Берга был брошен наперерез 12-тысячному отряду генерала Платена, пытавшегося деблокировать обложенный Румянцевым Кольберг. Генерал был достойнейшим противником. Получив приказ помешать русским операциям в Померании, он стремительным рейдом разгромил русские магазины в Польше, прорвался в Познань и через Бреслау устремился Румянцеву в тыл. Фридрих Великий надеялся, что остановить или задержать его неповоротливые русские войска не смогут.
Берг мог выполнить приказ, лишь противопоставив прусской инициативе офицеров, которые не станут ждать дополнительных приказов и инструкций. Выступая в поход, он специально просил командование оставить Суворова в его корпусе. Приказ по заграничной армии свидетельствует, что Густав Густавович высоко оценил военный талант Александра Васильевича: «Так как генерал-майор Берг выхваляет особливую способность подполковника Казанского полка Суворова, то явиться ему в команду означенного корпуса».
Подполковник полетел в штаб Берга как на крыльях. Много позже, будучи генерал-аншефом и одержав великие победы под Кинбурном, при Фокшанах и Рымнике, Александр Васильевич с особым удовольствием вспоминал свои действия во главе небольших кавалерийских отрядов, которые ему доверял Берг. Ещё бы: впервые начинающий полководец мог в полной мере проявить инициативу, не будучи связанным вышестоящим начальством.
Берг
