сопротивление, опять посадила ее на цепь.
…Обереги стремительно теряли силу, а патроны из разграбленного оружейного – заканчивались. Обходя заброшку, когда-то столь любимое, красивое здание, Шишига чувствовала, как страх и ярость смерчем восстают у нее внутри. Смотрела на черный, как нефть, плющ, который полз по стенам снаружи, плевалась на кривые ухмылки трещин в кирпичах, что становились шире и зубастее с каждым днем, и слышала, как голоса нечисти раздаются все ближе.
А уж эти ее эксперименты…
Шишига кусала бордовые, и так покрытые свежими болячками губы и понимала, что совсем скоро сбрендит. То, что она продержалась в трезвом уме и твердой памяти столь долго, и так было невероятным подвигом. Но чем дальше – тем становилось хуже.
Мир стал сплошной страшной сказкой. И, хоть она и пыталась играть по его сказочным правилам, пыталась изо всех душевных и физических сил, ничего хорошего не выходило. Она не могла ни найти, ни воссоздать мертвую и живую воду, чтобы вернуть Их.
Любимых. Славных. Преданных…
А эта девка? Что теперь делать с ней?
При мысли о Найденке хотелось выть. То, что сейчас росло в ней, могло быть всего лишь невинным дитятком, нагулянным от кого-то из прошлого. Да хоть бы от того парня, которого съели.
Но что, если нет? Что, если тот кошмар не был кошмаром и проклятый Чернобог и правда посетил их душный кабинет?
Что, если он мог сразу, уже сто лет назад, проникнуть в Логово, наплевав на их тогдашние жалкие попытки защититься и самодельные обереги? Что, если он мог добраться до всех и без предательства Кощея?
А потом лишь делал вид, что не мог войти, чтобы просто подольше помучить ее, Шишигу?
Что, если все, абсолютно все с самого начала было напрасно?!
«Родила царица в ночь… – вновь и вновь крутилось в болящей, безвременно поседевшей голове. – Не то сына, не то дочь…»
Девка снова сидела в окружении соли, на цепи, словно собачонка. Снова дико ее боялась.
«Не мышонка, не лягушку…»
Как проверить, что этот ребенок чист? Как понять, что не угроза?
«А неведому зверушку…»
Шишига не знала. Рассудок ее ослабевал, мало-помалу затапливаемый липкой, как смола, паникой. Не помогали даже витамины, которые она продолжала усердно колоть и себе, и девке.
Но вскоре закончились и они.
Ребенок пинал ее в живот. Нестерпимо давил на желудок и легкие.
Найденка не понимала, за что ей все это. Плакала и плавала в тумане, проклиная Шишигу, которая, несмотря ни на что, продолжала за ней ухаживать. Дни переходили в ночи, ночи – в дни, кошмар следовал за кошмаром.
Что есть прошлое, а что – настоящее? Она не знала. Беспомощная, как невезучая муха в паутине, Найденка валялась на голом полу, все реже и реже приходя в себя.
А потом хмарь в голове стала исчезать.
В какой-то из мучительных дней Найденка проснулась и поняла, что осталась одна. Более того, у нее
