самой тетки, нацарапанные острым убористым почерком.
Найденку страшил этот новый дивный мир. Наверное, она всегда была трусихой, иначе бы упросила хоть разок взять ее наружу. А так – сиднем сидела в комнатенке, где и очнулась первый раз, пусть теперь и без цепи. Плавала в собственных туманных мыслях, ела все, что давала старшая подруга, и покорно сносила болезненные уколы витаминов, призванные подпитать ее и помочь выживанию.
Где бы она была, если б не Шишига? При одной мысли об этом Найденку била крупная дрожь. Конечно, ей рассказали, как ее нашли. Но что было до – нет, не вспомнить, хоть вой.
Впрочем, это убежище тоже таило в себе опасности. Сколько ни украшай его оберегами от нечистой силы, она все равно тихонько наступает, оставляя чудны́е грибы на внешней стороне кирпичных стен, светящуюся плесень и черные язвины на полуразрушенных лестницах.
Шишига ворчала. Шишига все бормотала странное про какую-то воду и про то, что скоро им придется отсюда бежать. Да только куда?
А однажды вечером Найденка услышала мужской крик.
Он донесся откуда-то снизу, звенящий такой нестерпимой болью, что она, казалось, отдалась в ней самой. Затрепетала в каждой частице тела и схлынула, когда несколько минут спустя в коридоре послышались знакомые шаги.
Открыв дверь, Шишига буркнула приветствие и, как обычно, деловито пошла в свой угол.
– Что это было?! – выпалила Найденка, глядя на нее во все глаза.
– Ась? Ты про что?
– Крик же…
– Крик? Ах, это… – Шишига почесала спутанную копну сизых, как соль с перцем, волос, и буднично ответила: – Да Кощей плененный.
– К-кощей?..
– Угу. – Шишига неприятно усмехнулась углом рта. – Кощеюшка наш… Ниже пупа два яйца, в каждом – игла. Так что в подвал ни ногой. Усекла, девчулька?
Побледневшая Найденка запоздало кивнула.
– Вот и славница. А теперь давай ручку. Давай-давай, не жмись. Позолотить не могу, зато витаминками порадую… А потом и себя.
Краткая боль – и по венам медленно растеклось тепло. Страх незаметно исчез, обратившись в ленивую сонливость. И Найденка ускользнула в хмарь очередного сна без сновидений.
…В то утро Шишигу разбудил холод: лютый крещенский мороз, что вдруг заполнил прежде душноватое, согретое дыханием двух людей пространство.
Дрогнув, она распахнула глаза в полутьме – и тут же ощутила кровяной запах.
«Нет…» – выдохнула в мыслях иная, прежняя Шишига.
«Не может быть!» – в панике вскричала она, когда руки, лихорадочно ощупав матрас, не нашли рядом ни пуль, ни ружья.
А там, в уголке, облюбованном ее Найденкой, уже смеялось, ворочалось Нечто. То, от чего больше не спасут ни железо, ни соль, ни полынь. Ни бегущая вода, ни серебро, ни кресты, что когда-то блестели на шпилях городских церквей и храмов.
Нечто извивалось, опрокидывая свечи, рисуя
