огорченно приложила ладонь ко лбу. – Я так надеялась, что они оставили меня навсегда. Уверена, что хорошо отгородила свое сознание, как ты меня учил. Но как только услышала о рыцаре, видение вдруг нахлынуло. Фу, он был весь коричневый, почти черный, – Тиса скривилась от отвращения. – А на голове шлем.
Агап Фомич вздохнул, в раздумьях потирая бороду.
– Возможно, видение стало слишком для тебя впечатляющим.
– То есть?
– Ты увидела волнующее событие, и от этого обострились твои чувства. Тебе теперь будет сложнее замыкать в памяти свои видения. Нужно сызнова работать над собой. Или выпустить свой дар на волю, научиться им управлять.
– Но я не хочу!
– Солнце, может быть, тоже вставать не хочет, но как видишь – светло на улице.
Тиса закрыла глаза, вспоминая давний разговор.
– Мам, почему мне снятся эти сны?
– О, милая, ты у меня непростая девочка.
– Мама, я что – вэйновка?
– Нет, дорогая. Ты не вэйна. Ты – ищущая. Это великий дар видеть людей на расстоянии, – женщина прикоснулась губами ко лбу дочери.
– Так я вижу будущее?
– Тогда бы ты была пророчицей. Нет, ты видишь настоящее. Я напишу другу твоей бабушки, профессору Мо Ши. Ты поедешь в гимназию для одаренных детей в Оранске. Хоть это твоему отцу и не нравится. Но он знает, как опасно стоять у судьбы на пути. Ты будешь счастлива, дочка.
Мама снова целует ее в лоб.
– Так мы переедем в Оранск?
– Нет. Мы с папой останемся здесь. Ты же знаешь, он не может оставить службу.
– Тогда я не хочу ни в какую школу!
Девушка почувствовала на своем плече ладонь старика.
– Не горюй, дочка. Пути Божии неисповедимы.
Глава 6. Письмо
Несколько дней после этого Тиса засыпала с тревогой – боялась новых видений. Но, слава богу, ночи оказались спокойными. Из благодарности она спозаранку отправилась в храм на базарной площади – еще за «воскрешение» Трихона обещала воздать молитву Единому и святой Пятерке.
Пять стен храма держали купол и символизировали святых – Жнуха, Небела, Лею, Косиницу и Вэю. Купол же символизировал Единого Творца, объединившего пятерых святых для сотворения мира и отдавшего свою кровь ради жизни человечества. У пятой стены Вэи были приставлены леса. Тиса догадывалась, кто трудился с кистью над тусклыми рисунками, изображающими сцены из Святого писания. Про вэйновскую стену всегда забывали, откладывали восстановление образов в долгий ящик. И как прибыл колдун, тут же спохватились.
– Привет, Симон! – задрав голову, крикнула Тиса стоящему на вершине лесов мужчине. Голова его была повязана платком, длинные волосы забраны в хвост на затылке.
Симон заметил ее и помахал кистью.
– Не спускайся, – крикнула ему Тиса. – Передавай Ганне привет от меня!
– Ладно! – донеслось сверху.
Художник продолжил подкрашивать очи дракона Вэи лазурью. Когда мазок
