хочу добиться девушки. Чтобы она поверила. А с Петрой у нас ничего не было, просто рыжая бестия из-за моего отказа потрахаться захотела выколоть мне глаза своими острыми ногтями.
Ухмыляюсь.
Докуриваю и принимаюсь за работу. Перебираю бумаги, ставлю нужные подписи. Затем дохожу до заявления о переводе Варечки. Смотрю на сумму зарплаты. Хмурюсь.
Набираю отдел кадров.
– Почему оклад Пчелкиной ниже нормы по этой категории?! – набрасываюсь на кадровичку.
– Олег Иванович… ну… это… так сказали.
– Кто?
– Ирина Викторовна.
– С каких пор Ирина Викторовна выставляет оклад моей помощницы? – рычу.
Она что-то блеет. Нахуй всех уволю! Развели бардак!
– Значит так, милая. Ты сейчас переделываешь заявление на сумму, которую я тебе озвучу. Подписываешь документ и приносишь мне, это ясно?
– Но…
– Что?
– Пусть она сама заберет бумагу, – пищит эта бессмертная, – так положено по…
– Мне плевать. У Пчелкиной куча работы в отличие от вас. Так что быстро всё переделывайте. Чтобы через час бумага была у меня на столе. Всё ясно?
– Да.
Ирина Викторовна, значит?
Это бывшая пассия Лесовского. Точнее дама, которую он потрахивал от скуки, а она ушла от мужа, хотя любовник ничего ей не обещал. В итоге Димас отгреб по-полной, еле отмазал его от обвинений в домогательствах.
Но почему она понизила оклад Вари? Еще и в обход меня. Ладно, разберусь с этим чуть позже.
Спустя час я уже подписываю свежее заявление на перевод с кругленькой суммой. Ставлю даже больше, чем нужно. Если у малышки болеет мама, то наверняка она тратит кучу денег на лекарства.
Не знаю, как вообще выживаю. Тяга увидеть мою маленькую помощницу становится сильнее. Наваждение какое-то! До сих пор ощущаю ее нежный запах. Выхожу и вижу, как она работает, не покладая рук.
– Варя, – зову ее, и девчонка замирает.
У нее, как у мелкого зверька, срабатывает инстинкт притвориться мертвой. По-моему, я немного схожу с ума. Всё в этой девочке кажется мне привлекательным.
– Да, Олег Иванович?
– Твоё заявление, – протягиваю бумагу, – почему ты не сказала, что там оклад ниже, чем положен для должности?
– Я не знала, – опускает глаза, взмахивает своими пушистыми ресницами.
– Или испугалась? – выгибаю бровь.
Так, так, так! Кусает губки. Знала, значит.
– Почему ты не подошла ко мне? – приближаюсь.
– Я… я… – дрожит, – простите меня.
– Малышка.
– Мы на работе! – вдруг взбрыкивает, смотрит с осуждением, – не называйте меня так! А если услышит кто?! Я вам не… не…
А мой член рвёт брюки. Хочу эту девчонку. Еле сдерживаюсь, чтобы не зарычать на неё. Ну что за скромняга?
– Не кто, малыш? – тащусь с ее реакции.
– Не
