на улицу, где по-прежнему было холодно и ветрено, она чувствовала счастье. И это тепло, которое шло изнутри, осветило чужой немецкий город, который был лишь маленькой частью большого и прекрасного мира, что она неожиданно в себе открыла. Точнее, ощутила, потому что к ней прикоснулась чудо, которое она пока не могла объяснить.
Ушла щемящая тоска. Была только радость. Тихая радость.
Танька
Танька была стильная.
Нет, в наше время так не говорили.
Модная.
Она носила юбку-пачку, которую сама соорудила из тюлевых штор. От крахмала она стояла почти так же, как на картинках с балеринами. Ни у кого в нашем провинциальном городке такой и в помине не было. Потом она носила широкую ленту в волосах, завязывая ее большим бантом впереди. Как во французском кино.
Очень необычно. Да и вся она была не такая, как все.
Она серьезно влюбилась в третьем классе. По-настоящему, до обмороков. Да, она могла буквально упасть в обморок, увидев свою любовь в коридоре школы.
И еще она пела.
Как она пела!
Затихали самые отъявленные хулиганы, если она начинала выводить своим ангельским голоском Ave Maria. Весь школьный зал замирал, и не верилось, что это божественное пение – это тоже наша сумасбродная Танька.
Я следовала за ней тенью. Становилась в хоре к ней ближе, чтобы побыть рядом, почувствовать то особенное, что в ней есть. Мне тоже хотелось быть особенной.
Танька только усмехалась, но разрешала себя сопровождать. Иногда, когда у нее было хорошее настроение, она приглашала меня в гости и показывала журналы мод, от которых у меня кружилась голова. Потому что все женщины в них были просто красавицами, и даже наша модная Танька им в подметки не годилась.
Танька показывала мне последние модели и говорила: «Закончу школу, уеду в Москву, стану моделью или певицей. Меня возьмут. Я особенная».
Я только поддакивала: «Конечно, конечно. Тебя примут. Ты сможешь».
В восьмом классе она влюбилась уже на полную катушку. Убежала из дома и стала жить с парнем намного старше ее. Я потеряла ее из вида.
А потом узнала, уже будучи студенткой, что она «ушла в последнее плаванье».
Так она сказала на прощанье.
Потому что в полном смысле слова ушла. Она утонула. Специально. Это было самоубийство.
Потому что ее избранник сказал ей, что никогда ее не любил. И никакая она не особенная.
Фотографии на помойке
Почему я обернулась? Что вырвало меня из бесконечной паутины обыденных мыслей?
Старые черно-белые фотографии, которые были свалены на гору домашнего мусора. И они же – на земле, уже потоптанные ботинками и заляпанные грязью.
На меня смотрела чья-то молодость.
Школьные фотографии, снимки из походов,
