три дня. Она, похоже, даже не знала о нашем с Толиком конфликте! Неужели, угрозы мистера Икс всё-таки подействовали на парней?
Достала визитку. Чёрный пластиковый прямоугольничек с бархатистым на ощупь покрытием – по ощущениям, он один стоил как неделя моих уборок у Махи. Никаких имён или пояснений, лишь номер телефона и надпись серебром «Diamond – G»
«Скажешь, от Гордеева» – прозвучал в голове его уверенный голос. Как будто он и не сомневался, что позвоню непременно! Но я не собиралась. Это было бы сверх глупо – самой лезть к тому, кто, похоже, втянул тебя в какую-то ерунду. Но хотя бы выяснить кто такой этот «Даймонд» не мешало.
Однако информации в сети не было, а искать по номеру телефона я не умела. Вот и всё расследование. Только настроение упало, и в очередной раз ушёл сон. Просто лежала теперь, упорно держа глаза закрытыми, и снова и снова прогоняла в голове эпизод на остановке.
Всё произошло настолько быстро и слаженно, словно мы с этим Гордеевым заранее отрепетировали и позу, и детали фарса. Прям командная работа – залюбуешься, да и только! Если не учитывать, конечно, что для начала он пригрозил мне пистолетом.
И тем не менее, из всей заварушки особенно ярко вспоминалось не дуло, прижатое к губам и не то, как бежала под пулями к внедорожнику, а именно скользящий по моей шее нос, слегка учащённое мощное дыхание и запах мужчины – не курево, не алкоголь, а что-то такое… манящее. Что-то с чем я столкнулась тогда впервые, и не сумела себя контролировать.
Да, я была под водкой, а алкоголь для меня – самый надёжный выключатель мозга… Но я ведь помнила и то, как отреагировал на меня сам Гордеев: я тогда, если что, впервые в жизни узнала наверняка, что «каменный стояк» – не просто фигура речи.
Но, как назло, особенно въедливо вспоминалось то, как я потом блевала, а Гордеев придерживал мои волосы. И от этой картины нестерпимо хотелось зажмуриться…
Сквозь плотную пелену воспоминаний ворвался какой-то звук, я вздрогнула и очнулась.
За окном стемнело, барабанил по жестянке водоотлива дождь. Полежала, прислушиваясь к дробным ритмам, всё ещё отгоняя смутное ощущение, что разбудивший меня звук был другим. В воздухе словно повисло ощущение присутствия. Как будто я не одна. Или как будто в опасности.
Вжалась в диван, объятая мистическим ужасом. Давно со мной такого не бывало – в бабаек верить перестала лет в девять, когда отец, узнав, об этом страхе, просто запер меня на всю ночь в подвале. Он тогда ещё служил, и мы жили в многоквартирном доме в военном городке. И я тогда так и просидела всю ночь, вжавшись в запертую дверь, но не проронив ни звука – с одной стороны, от ужаса перед домовым и чертями, а с другой – от стыда перед соседями. На отца обиделась ужасно, но и страх перед мистической нечистью прошёл с одного раза.
И тем неожиданнее было ощутить это леденящее оцепенение теперь. Это всё недосып, точно. Всё что мне нужно – рывок через комнату, чтобы включить свет. Здесь, в коридоре, на кухне – везде. Как в детстве.
