что творится в гараже, ибо хорошо испачкаться можно, да и матюгов в свой адрес наслушаться. Приглашать же работяг и мастеров в контору опасно: грязи воз нанесут на ковровые дорожки, да ещё сравнят апартаменты конторы с мастерскими и гаражом, могут сделать ненужные выводы. Поэтому, для общения с работниками во всех мастерских и на дворе висели репродукторы – колокола, именовавшие официально «громкой связью», а неофициально «матюгальниками». После того как водители взялись за ключи, а балдёжная бригада разбрелась по углам, из матюгальников раздавался бодрый, пропитый голос Негодяя Негодяевича:
– Доброе утро, товарищи!
Первые фразы всегда слышались четко, а вот в дальнейшем речь почему-то прерывалась очень серьёзными помехами, очень напоминавшими хрюканье и гавканье, что делало радиовыступление очень запоминающимся и неординарным:
– Я с сожалением должен сообщить, что ремонт техники хрю-хрю, уже пора гав-гав-гав…
Но, несмотря на «хрю-хрю» и «гав-гав», смысл выступлений, как раз, благодаря этим помехам, передавался очень точно и в переводе не нуждался. Такое селекторное совещание с участием Фильки и Негодяевича слушать было весьма преинтересно.
– Алло, начальник первой колоны, гав-гав, – вызывал на связь Негодяй.
– Начальник первой колонны, гав-гав-гав, – вторил Филька.
– Хрю-хрю, – откликался начальник первой колоны.
– Вы почему вчера хрю-хрю-хрю? – вопрошал Негодяевич.
– Это вы мотористов спросите, это они хрю-хрю, – оправдывался начальник первой колоны.
– Мастер моторного участка, хрю-хрю, почему вы хрю-хрю-хрю? – вопрошал Филька.
– Пускай они сами не хрю-хрю, – откликался мастер, – сколько им не гав-гав, а они хрю-хрю – хрю…
– Мастер участка хрю-хрю-хрю!
А это уже меня. Я поднимал трубку телефона внутренней связи и отвечал:
– Я хрю-хрю…
– Гав-гав-гав, – отвечал матюгальник, а трубка телефона поясняли это закодированное послание голосом Фильки или Негодяевича:
– У тебя как всегда бардак…
После того, как хрюканье и гавканье заканчивались, начинались визиты водителей, копающихся в своих колымагах со своими бедами.
– Пол, сальников нету? Я месяц целый стою!
– Аполло, сколько ждать болтов я буду?
– Эдуардыч, что за хреновина: бумаги даже на прокладки нет!
– Аполлон Эдуардович, как ремонтироваться, ничего нет?!
Я развил идеи Гавриловича о взаимоотношениях с водителями, творчески подойдя к исторической фразе: «Я что, рожу?» Я с пониманием объяснял водителям: ничего в нашей шараге нет, но я не виноват, потому, как ничего не решаю; лучше пойти и скрутить у кого-нибудь (вон – машина стоит бесхозная, а у
