На одной коробке, треугольной, было написано «Чеддер свисс», словно бы сыр этот изготовлен по технологии свиста: сунул два пальца в рот и свистнул посильнее – в результате получился сыр. Только вкусный ли он?
Вторая коробка была круглая, склеенная из картона, на ней написано «Пармезан дольче». Что за диво заморское «пармезан дольче», чем его запивают, Куликов не знал. Небось, если употреблять всухую, без воды, к зубам прилипнет – не отдерешь…
Если прилипнет – придется какой-нибудь деревяшкой, заточенной под лопатку, соскребать. А вдруг не получится, вдруг сыр прилипнет, как старый клей, мертво, да еще срастется с зубами, что тогда делать, а? Куликов понюхал одну коробку с сыром, потом другую, ничего вкусного не почувствовал – коробки пахли землей, машинным маслом, падалью, коровьим навозом, еще чем-то, совершенно незнакомым, что только в Германии, при Гитлере и могут производить… Но ведь это же несъедобно!
Вздохнул пулеметчик, отложил коробки в сторону: когда голодуха подопрет окончательно, то и это изделие в еду сгодится.
Нашлись в ранце и галеты, которые Куликову не понравились совсем – пресные, как фанера, и такие же жесткие, остатки зубов легко можно потерять в борьбе с окаменевшим невкусным продуктом.
Под галетами пулеметчик нащупал небольшую банку, из которой крохотными каплями вытекало масло, а внутри находились крохотные, обработанные ароматным дымом рыбки с отрубленными хвостами и головами.
– Что это? – недоуменно спросил он у Блинова.
Тот неопределенно приподнял одно плечо.
– Если б я знал, если б я ведал… Похоже на наживку для окуня. Копченые пескари.
– Наживку в масле не держат, – заметил Куликов тоном опытного рыбака, – я хорошо знаю, чего любят крупные окуни.
Неделю назад пулеметчику также достались трофейные консервы, тоже рыбные – извлекли из брезентового ранца пленного немецкого егеря… Рыбки там тоже были безголовые и бесхвостые, каждая очень аккуратно, ровно обтяпана с двух сторон. Ничем копченым они не пахли. Как потом объяснил ротный знаток заморской еды, помогавший старшине таскать бидоны с обедами, это были анчоусы, доставленные гитлеровцами на Восточный фронт из Франции. Еда, конечно, чепуховая, но побаловаться, пощекотать себе язык можно – и не более того. Насытиться же крохотными рыбешками, наесться до отвала, чтобы потом целый день не отходить от «максима», было невозможно.
Каша с американской тушенкой – куда более верный и надежный продукт. И не надо учить Куликова, как насаживать на крючок червяка. Он отложил банку с копчеными рыбками в сторону.
В немецком ранце нашелся и серебряный пакетик, который откровенно растрогал Куликова – в нем оказались очищенные орехи. Обыкновенные деревенские орехи, орешки, лещина, в его родном Башеве они растут в каждом дворе. В других деревнях Пятинского сельсовета также растут, народ собирает орехи и делает заначки на черный день, очень сытная пища – орехи русской лещины.
