на лице и без живота.
От подушки Блюмкин, по его собственному признанию, избавился в прыжке, ибо понял, что отяжелев от воды, она утащит его на дно. А пейсы, усы и борода отклеились сами.
В тот же день прикормленные «Джеком» источники в полиции шепнули ему, что британская контрразведка объявила в розыск какого-то цадика. И резидент почел за лучшее дать дёру.
Напоследок он высказал Серебрянскому прощальное напутствие:
– Если ты думаешь, Яша, что с этим роялем крышка, – Блюмкин пальцем ткнул себя в грудь, – то ты таки ошибаешься! Я выходил сухим и из более мокрых ситуаций, уж поверь мне, твоему наставнику и поводырю…
– А я и не сомневался…
– Это хорошо. Я считаю, что друзья должны говорить друг другу правду, а не лить в уши сироп …
– Разумеется!
– Так вот, друг мой, люди непосвященные думают, что в жизни разведчика всегда есть место подвигу. Мой тебе, Яша, совет: держись подальше от этого места. Заметь, тебе это говорит человек, для которого разведка – тотем!
– Но почему?! – в искреннем недоумении воскликнул Серебрянский.
– Потому, друг мой, что для этого ремесла ты слишком интеллигентен и добр. Если ты и войдешь в историю, то только вперед ногами!
…Когда «Джек» крысиными тропами нелегала через три страны добрался до Москвы, там потребовали письменного объяснения причин его бегства с поля боя.
Но не прост Яков Блюмкин, ох, не прост! Кудесник словоблудия, он был способен ничтожную оперативную акцию преподнести битвой при Ватерлоо, а провал превратить в триумф.
В итоге Блюмкина перевели в Тифлис, но его карьера продолжала идти в гору: член коллегии Закавказского ОГПУ и заместитель командира корпуса внутренних войск. В сентябре 1928‐го, по ходатайству всё того же Трилиссера, он отбыл в Стамбул главой нелегальной резидентуры ИНО.
В будущем друзья более не встретятся – судьба разведет их навсегда.
После побега «Джека» из Палестины «Макс» единолично управлял резидентурой, что вызывало постоянную озабоченность в Центре.
– Играть в две руки – хорошо, но в четыре – лучше. Да и вообще, как говорят мои друзья аргентинские коммунисты, «танго в одиночку не танцуют», – заявил начальник ИНО Трилиссер, и Полину Беленькую – жену Серебрянского – стали готовить для засылки в Палестину.
Завершив 6‐недельный разведывательный курс и купив билет на пароход, она наотрез отказалась ехать. Ведомственные златоусты пытались образумить женщину. Тщетно. Ее аргумент был неизменен: «Боюсь!»
Тогда Трилиссер выложил свой: «Или вы едете, Полина Натановна, или партбилет – на стол!»
Сработало.
Полине, ответработнику Краснопресненского райкома ВКП(б), лишиться партбилета – остаться без работы.
…После Палестины настал звездный период Полины – 15 лет она в паре с мужем «исполняла
