совсем не прозвучать, понимал Рафел. Его напарница, подумал он, великолепна, и она может их погубить. И то и другое правда.
Зарик ибн Тихон поднял руку. Один из телохранителей подошел к ним, выступив из полумрака. Тревожное ожидание, затем – иное чувство. Ибн Тихон протянул руку ладонью вверх, и телохранитель положил в нее запечатанный конверт.
– Мы пользуемся услугами банка Карраца в Серессе для расчетов на землях джадитов, – сказал старший халиф Тароуза. – Полагаю, вы не возражаете против платежа через этот банк? У них филиалы во многих городах, в том числе и в этом, разумеется.
Рафел уловил в этом отчасти учтивость, а отчасти насмешку. Что он мог ответить? Он кивнул:
– Конечно, не возражаем, господин. Благодарю вас.
– Вы сделали то, о чем с вами заключили договор, и один из вас, как ни грустно, погиб, выполняя свои обязательства. Вы получаете плату в полном объеме и можете поступить с долей аль-Сияба так, как сочтете нужным. Мы благодарны, мы опять обратимся к вам, если возникнет подходящее задание. Вы можете идти.
Он понимал, прекрасно понимал, что распечатывать конверт и проверять сумму не стоит.
Они поклонились. И ушли. Люди расступались, пропуская их.
Уже стемнело. На продуваемой ветром улице возле гавани, под бегущими над головой облаками и звездами, он наконец смог вздохнуть свободно. Ему казалось, что он уже очень давно не дышал как следует.
– Я думаю, ты довольно хорошо справился с этим, – сказала Надия. – Для человека, неопытного в подобных делах.
Он повернулся к ней, готовый разразиться проклятиями, и увидел, что она улыбается.
– Ты молодец, – сказала она. – Прости, что дразнила их. Кажется, я бываю неосторожной в такие моменты.
– Очень, – только и сумел выговорить он.
– И еще, ты выглядел красивым там, в таверне. Должно быть, дело в освещении.
На этот раз он все-таки выругался.
Рафел хотел, чтобы она покинула его в этом месте. Имеет он право на личную жизнь или нет? Он напомнил ей, что хорошо знает Марсену и приплывал сюда годами, задолго до того, как позволил некой беглой джадитке подняться на свой корабль.
Здесь имелся квартал киндатов. Фериерес был не самой гостеприимной из стран джадитов для людей его веры – перед тем как сойти на берег, Рафелу пришлось надеть бело-голубую шапочку, подчиняясь требованиям закона, – но их отсюда не изгоняли, и священники, возглавлявшие инквизицию в Фериересе, были менее ревностны и не внушали такого ужаса, как в Эсперанье.
– Тебе нужен телохранитель, Рафел. Ты не справишься с вором, заведя с ним спор о принципах этики, и вообще тебе не положено находиться за пределами квартала после наступления темноты.
– Я это делал, – возразил он. – Спорил о принципах этики. Но все в порядке. Мне недалеко идти и…
– Позволь мне проводить тебя и подождать у ворот. Если только ты не идешь к шлюхе и тебе не понадобится вся ночь. В этом случае я провожу тебя и вернусь утром.
Он поморщился.
– Я иду не к шлюхе. – Его немного огорчало,
