с ремонтом. И как здесь с отоплением? Можно ли, в конце то концов, здесь быть хотя бы до конца ноября?
***
…Яростно жужжит включенный мною в розетку полотер, и я не сразу слышу ее голос:
– Милый, что ты? Потом уберем все. Уже поздно. Идем обедать – Она целует меня в щеку, смешно встав на цыпочки. – И в город надо ехать.
– Зачем? – Я осторожно кладу на пол полотер.– Что случилось?
– Ничего. Ворохов звонил час назад – достал билеты на» Травиату». В десять вечера.. А у меня здесь – ни платья, ничего.. Даже колготок нет. Только трусики. Она хохочет. И машет рукой, на которой нет обычного браслета из горного хрусталя. Рука чуть испачкана чем то красным. Кровь?! – Сердце щекочет мне нос и горло.
– Да нет, это – соус! – встретившись со мной взглядом, она вздыхает.– Я плохо вытерла руки просто. Идем скорее, все остывает. Я курицу зажарила. И с собою возьмем потом. Надо только купить еще вина.. Или шампанское лучше? Как ты думаешь? Ах, хорошо, как.. Такой день! Чудный.. Как золото рассыпали..А мы с тобой чуть все не проспали.. да… – Она идет вниз, потом, чуть качнувшись на последней ступеньке, оборачивается и смотрит на меня прищурив один глаз, совсем по фейному: – Чуть вечность не проспали, любовь моя! Вечность. Ту, что с нами рядом.
Глава шестая. Категорический план для фея…
….Вороховы, как всегда, запаздывали, и все хитрости своего вечернего туалета фей тщательно скрыл от меня в моем же кабинете: светлом, без портьер, с переливами позднего сентябрьского, нежно – жгучего солнца, на осветленном, навощенном паркете, с разбросанными повсюду кипами книг и большим зеркалом в углу.. Я увидел ее, уже одетую – в синем бархате, завернутую туго, как кокон, с тонкой талией, под которой едва угадывался корсет.
Бедра ее, от корсета, показались чуть шире, разрез слева – открывал их начало, но самую сердцевину знал только я, она была открыта только моим касаниям… Скользкий капрон телесного цвета, обтягивал ее крохотные ступни, пальчики; она переступала босыми ножками по паркету, будто зябла, наклонив шею, пытаясь застегнуть тонкую нить жемчужного колье. Но пальцы ее не слушались.
– Горушка, застегни ты? Не могу, наверное, руки устали. – Она, не поднимая головы, опять угадала мои шаги. Или, может быть, мой запах?…«Аромат от Армани», как она шутит…
– Спасибо. – Ее губы легко касаются моего запястья, когда колье послушно укладывается на хрупкой шее.– Я смотрю, запонки подошли? Нравятся они тебе? Это – папины еще.. Остались. Теперь твои пусть будут..
Простые, позолоченные запонки, с зеленоватой прямоугольной серединой, обхватывают мое запястье, как то особенно: не туго, но – нежно, властно.
– Нравятся. Да. Это – не обсуждается. – Я мягко касаюсь губами ее волос.– Смотри – ка, тут красивая пара, в зеркале?… Ты не находишь?
Она улыбается, пожимает плечами.
