с аристократичной соседкой Александра, уже освободили от всех обломков, но не от левого переднего колеса трактора, которое прижимало женщину к фундаменту. Стены сарая над ней не было – ее всю вынесло вперед бампером МТЗ, явно самодельным, сваренным из швеллера двадцатки, для которого тонкие бревнышки не были преградой.
Поэтому подполковник сейчас имел удовольствие лицезреть не только своих бойцов, таких разных, Ольгу, которую ну никак не мог называть бабкой, но и лес метрах в двадцати. Лес редкий, светлый, состоящий из громадных деревьев неизвестной породы, но явно не сосен, елей или лиственниц – какие там еще хвойные могли произрастать рядом с Саратовом?
Тракторист Никитин с виноватой похмельной физиономией первым предложил:
– Может, колесо приспустить?
– Ага, – с иронией упрекнул Дубов, – недодавил, да? Чего тебе бабка сделала? У ней и так наверняка несколько ребер треснуло. Еще сантиметров пять-десять и все – каюк. Ты где, давильщик, работал?
– Где-где? В лесхозе, или как он там сейчас называется – какое-то ГАУ.
– Разлаялся тут, – проворчал здоровяк, – что, ни разу не застревал в лесу? Хватай вон стропилину – вываживать будем.
Кудрявцев не вмешивался – тут мужики были в своей стихии. Уже через минуту два парня, без помощи остальных, используя закон рычага, о котором они скорее всего из далеких школьных лет не помнили, приподняли передок трактора достаточно высоко, чтобы подполковник с Романовым быстро и аккуратно выдернули Ольгу. Ее красивое лицо было перекошено гримасой боли, но видимых ран было немного. «Кровищща» оказалось длинной царапиной на правой руке, кровь из которой была размазана от локтя до ладони. Впрочем и кровь, и сама царапина уже вполне подсохли и никакой опасности не представляли.
– Ольга, вздохни глубоко, – наклонился над лежащей на нескольких относительно целых досках девушкой Александр.
– Ты мне, парень, не тыкай, – оскорбилась та, – я твоей мамки буду постарше наверное.
Матери своей подполковник не знал – вырос он в детдоме, а семьей своей считал армию. Но ничуть не обиделся, привык как-то не замечать такие непонятные для обычных детей бестактности еще в детстве. Зато понял, что с внутренними органами у Ольги все в полном порядке. С такой экспрессией наезжать на мужика, только что спасшего ее из-под завала, не каждая здоровая баба сможет.
Тут заржал Анатолий – отпустило, видимо, парня чувство вины:
– А меня ты не узнаешь, баба Оля? Толя я, Никитин…
– Сгинь, засранец, – замахала на него женщина здоровой рукой, и тут же скривилась – видно ребра все-таки были повреждены.
– Берите ее на руки, – мужики, – скомандовал Румянцев Дубову и Никитину, но Виталий, отстранив рукой сунувшегося было выполнять приказ тракториста, сам подхватил Ольгу. Да
