с Хаком, который по-прежнему сидел у девушки на плече, она принялась исследовать судно. У «Вороньей песни» было четыре яруса. Самый верхний, обращенный к небу, Дуги называли верхней палубой. На средней находились камбуз и оружейная, а также небольшие каюты офицеров. На тесной нижней палубе держали свои койки большинство матросов.
Под нижней палубой находился трюм, громадное помещение для обильной добычи, которую пираты наверняка получат, если перестанут топить встреченные корабли до того, как хорошенько их обыщут.
На корабле – слава лунам! – нашлось несколько туалетных комнат с исправной сантехникой. Локон заглянула в одну и обнаружила унитаз, но не обнаружила ванны. Где же команда моется? Локон отчаянно хотелось принять ванну; в складках ее одежды то и дело обнаруживались споры. При мысли о том, сколько спор она подцепила во время перехода, девушка вся покрывалась мурашками.
Локон сделала свои дела в тесном помещении с крошечным иллюминатором в стене, откуда лился тусклый свет. Ей даже не пришлось просить, чтобы Хак остался снаружи; для крысы он поступил очень по-джентльменски. Почувствовав себя немного лучше, Локон вышла из гальюна, и Хак вновь запрыгнул к ней на плечо. Как утилизируются человеческие отходы здесь, посреди океана? Их сохраняют до первой высадки, чтобы сдать на компост? А как насчет более длительных путешествий? Выбрасывать за борт? Это представляется опасным, если не сказать – мерзким. Опасерзким.
Возвратившись на среднюю палубу, Локон услышала голос из помещения по соседству с гальюном. Девушка заглянула туда и увидела за стойкой крупного мужчину с дредами, который днем ранее втащил ее на палубу. Возможно, при слове «крупный» вы представили себе грузного или мускулистого человека. Да, тут имели место и грузность, и мускулистость, но ни одно из этих слов не отдавало должного Форту, исполнявшему на судне обязанности баталера и кока.
Форт не был крупным в смысле «эй, тебе бы сесть на диету» или «эй, каким спортом занимаешься?». Он был крупным в смысле «эй, как ты протиснулся в дверной проем?». И дело не в тучности, хотя несколько лишних фунтов у Форта имелось. Он выглядел как человек, созданный по иному лекалу, нежели все прочие люди. Можно легко представить, как Осколки, сотворив его, сказали нечто вроде: «Может, мы и перестарались в паре мест» – и решили бережливости ради тратить на остальных людей поменьше ресурсов.
Форт держал керамическое пушечное ядро, казавшееся в его руках крошечным. Его пальцы были скрючены то ли от старой травмы, то ли от врожденного заболевания. Наверное, он был не особенно ловок.
Рядом с баталером стояла долговязая женщина в жилете и брюках, с очень короткой стрижкой. Нос Энн, корабельного плотника, был похож на дротик. К разным местам на ее теле крепились не один, не два, а целых три пистоля.
Форт передал Энн ядро, которое в женских руках не выглядело ни крошечным, ни легким. Затем он поднял нечто похожее на деревянную вывеску с черной лицевой стороной, фута два в длину и чуть поменьше
