style="font-size:15px;"> – Как зачем? – удивилась Марья. – Благословить нас и под венец свести.
– Какое благословление?! – теперь уже не прошептал, а прохрипел Иван. – Какой венец?
– Как какой? Самый обыкновенный, тот, что в церкви находится. Свадьба сегодня.
– Чья свадьба?
– Наша. Чья ж еще?!
– Так несогласный я. Не было у нас такого уговора.
– Так давай уговоримся. – спокойствию с которым говорила Марья, наверное мог бы позавидовать памятник, на лошади, тот самый, который Иван в городе видел. – Но если ты несогласный, что ж, насильно мил не будешь, иди тогда, откуда пришел. Только знай, это так, на всякий случай, если конечно живым через мою родню прорвешься, что староста уже за полицией послал, скоро подъедут.
– А полиция зачем? – не иначе с Иваном сейчас случилось тоже самое, что и с барином. Только у барина все поменялось местами из-за книжек, а у Ивана от всего того, что сейчас происходило.
– То, что свою честь девичью не сберегла, я как-нибудь переживу. А вот то, что ты сено у нас воруешь, пережить не в состоянии. Сеновал-то наш, али забыл?
– Какое сено? – лучше б уж Иван книжек умных начитался, чем такое. – Зачем оно мне?
– Как зачем? – похоже, Марья свято верила в то, что говорила. – Цыганам продавать. У них лошадей много, они любят сено покупать…
Когда Марья в первый раз вернулась под утро с сеновала, где провела ночь с Иваном, то была сразу же отловлена отцом, пару раз получила вожжами по спине и по заднице, и препровождена в дом.
– Ну, бесстыжая! – отец, он же, дядя Кондрат, уселся напротив Марьи, через стол. – Ты что же это нас с матерью позоришь?!
Словно в подтверждение того, что на ее голову свалился такой позор, что жить никакой мочи нет, мать Марьи, тетка Прасковья, завыла в голос.
– Цыц, дура! – прикрикнул на нее отец. – Болотное племя! Чуть что, так сырость да трясину разводить! Рассказывай!
– Что рассказывать? – прошептала Марья и вся покраснела.
– Все рассказывай! – прикрикнул на нее отец. – Али по вожжам соскучилась? Это я мигом устрою!
И Марья рассказала, как понравился ей Иван, по ее меркам, давно понравился, девчонкой еще была. Да что там понравился, влюбилась она в Ивана, по уши влюбилась. И вот теперь, когда в силу и в цвет вошла, решила она таким вот образом, через сеновал, отвадить Ивана и от барыни, и от других девок.
Рассказала, как бегала и подглядывала за ним, когда тот с другими девками песни пел, да хороводы водил, а с некоторыми из них и на сеновал наведывался. При этом Марья вся аж огнем горела от злости. Причем, на Ивана она злилась за то, что тот с другими девками шашни водит, а на себя за то, что мала еще, рано ей на хороводы, да на сеновалы ходить.
А этим летом, не то, чтобы не стерпела, а почувствовала в себе силу,
