девичьего лица, отразившее целую гамму состояний – что-то едва уловимое, чуть обиженное, нетерпеливое, умиротворенное, даже восхищенное – словно у юной монахини в церкви в святой молитвенный час…
Мы же все в масках по преимуществу, а тут – как будто эту маску сорвали, и на секунду проявилось ее подлинное лицо. Одно могу сказать совершенно точно – то был взгляд влюбленной женщины!
Мне, в то время мучительно страдающей от ревности и неразделенной любви к Сандерсу, были хорошо знакомы эти чувства. Как там пели обожаемые мной Синатра – «When I Fall in Love…» и Дорис Дэй – «If I give my Heart to You», ведь и я – словно в музыке – была настроена согласно тому же любовному камертону, поэтому, возможно, поняла все…
Не думаю также, что это чувство первой девической настоящей влюбленности осталось неразделенным, – Симона была по-настоящему красивой, причем понятной ему европейской сдержанной красотой – ведь оба были родом из Италии! Помимо этого, она была отнюдь не глупой, очень стильной – и, похоже, это чувство стиля у нее было от природы, а не благоприобретенным.
Смешно сказать, вроде простое серенькое пальтецо на ней, туфли на низком каблучке (правда, дорогие), милое платьице с крохотным кружевным поясом-бантиком, а в ансамбле выглядит просто роскошно – гораздо лучше, чем наряды некоторых модниц, желающих одеться во все дорогое сразу!
Признаюсь, я, приехав в Германию со своими несколько странными для Европы московскими представлениями о моде и вообще о прекрасном, довольно быстро перестроилась и брала пример именно с Симоны, всегда выделявшейся из толпы других студенток, с ее миланским уверенным стилем.
Кстати сказать, и у меня чуть позднее появились три или четыре серых пальто разных фасонов – от строгого делового до casual, несколько пар кожаных, ручной выделки, туфель из Милана, первая правильная сумка, и это была не хрестоматийная Birkin (кстати, и чего за ней девушки так гоняются? На мой взгляд – она скучновата, чересчур уж damenhaft[58], как говорят немцы, а в настоящей моде ценится элемент непредсказуемости…).
Именно тогда, в самом начале своей немецкой истории, я наконец-то разобралась со своим индивидуальным стилем и окончательно убедилась, как лаконичные, неброские, но действительно оригинальные вещи и минимум ювелирных украшений – лучше, конечно, винтаж – безотказно воздействуют на хрупкое подсознание мужского пола.
Красивый серебряный кулон-подвеска от Miriam Haskell с цветочной розовой эмалью, микроскопические серьги-пуссеты в тон – и все! Вы – мисс Очарование, немецкие парни вас обязательно оценят, проверено опытом!
Это и была моя актуальность прекрасного, но уже в новом, более изящном прочтении, по профессору Х.-Г. Гадамеру, добрый дух которого витал над всеми нами и которого здесь помнили все – от его учеников из состава профессуры, до местных таксистов, с которыми так бывает интересно перекинуться парой слов, когда дождливым и хмурым осенним утром проделываешь путь от Hauptbahnhoff
Дамская (для дам старшего возраста) (нем.).
