вовсе не чувствовал. Так может, чтобы чему-нибудь существовать, достаточно хотя бы немного любви? Совсем чуть-чуть. А для кого-то и этой чуточки хватит, чтобы быть счастливым. Чтобы просто быть…
И раз они есть, значит, они нужны. Значит, их любят. А потому не стоит ломать голову над нерешаемой задачей, гадая, кто кого создал. Разве это главное? Надо просто любить. И жить. Именно жить, а не существовать! Жить, любить и писать, создавая новые жизни, новые сущности, давая возможность любить тем, кого он создал. И так далее, до бесконечности, а потом еще дальше, и дальше, и дальше!.. Вот тогда-то и рухнет хрустальный купол, тогда и не станет у мира границ… Но для этого нужно, чтобы любить могли все. Хотя бы чуть-чуть. Хотя бы кого-то. Хотя бы себя…
Поезд заехал в туннель и стало темно.
– Мамочка, мне страшно, я боюсь темноты! – захныкала девочка лет четырех, соседка писателя по купе.
– Не бойся, – сказал он. – Темноты не бывает. Просто не стало света. Но это недолго, ведь его не может не стать навсегда.
Словно в подтверждении его слов, в вагоне зажглось освещение.
– Мамочка, дядя волшебник? – зашептала кроха, прижавшись к матери. А затем потянулась и чмокнула ее в щеку. – Мамочка, я тебя люблю. Очень-очень! Правда.
– Я тоже тебя люблю, – шепнула мать дочери и поцеловала беленькую макушку.
Поезд вынырнул из тоннеля, и в окно запрыгнуло солнце. Лампы под потолком погасли.
– Теперь совсем светло! – улыбнулась девочка, кося на писателя большими серыми глазками. – Сначала света не было, потом он был вот такой, – приблизила она друг к другу маленькие пальчики, – а сейчас его вот столько! – Девочка раскинула в стороны руки и засмеялась.
Он улыбнулся в ответ и подумал: свет, тепло и любовь – вот они, те самые три кита, на которых держится мир. Предки вовсе не были ограниченными и глупыми.
Писатель ступил на перрон и сразу увидел ее, выходящую из соседнего вагона. На ней был тот же серый плащ, а длинные русые волосы развевались на легком ветру, наполненном соленой морской пылью.
Она подошла к нему и сказала:
– Меня зовут Ира.1
– А меня… – начал он, но она быстро зажала ему рот ладошкой и улыбнулась:
– Я знаю. Ты же сказал… тогда.
Она взяла его под руку, словно делала это тысячи раз, и они зашагали к аллее, выложенной розово-серыми бетонными плитками, а затем по ней – к морю, над которым на сей раз сияло сквозь разрывы в облаках солнце, дарящее миру свет, тепло и любовь.
Люба
С этой планетой все было не так… Сначала свихнулся анализатор. Инфотехники в таких случаях говорят «зашкалило». Что означает это словечко Сашка не знал и переиначил его на свой лад – «зашквалило». В анализаторе кипел целый шквал эмоций. И пригодная-распригодная
Ирина – мир (греч.)
