всякий случай пишу Кате что еду к ней, на случай если обстоятельства изменились. Мало ли что. Но она меня честно ждет. Я всегда боюсь доставить какие-то неудобства. Более того, я из тех, кому проще спрятаться, забиться, промолчать, нежели высказать свое недовольство. Я всегда всех понимаю и всегда оправдываю. И даже если бы Катя передумала меня принимать, я бы поняла. Но она моя подруга, и от того что я с ней сейчас сяду на кухне и наконец поплачу, становится легче. Потому что при ребенке – нельзя.
Алиса прижимается ко мне и, пока мы едем, тихонько засыпает, уронив голову мне на колени. А я думаю о том, что теперь это моя ответственность – что она будет есть, как жить… И сколько как бы ни был ужасен Данила, она потом обвинит меня если что-то у меня не получится. Но только даже если я выше головы прыгну, не смогу обеспечить ее на том же уровне!
Мы подъезжаем к дому Кати. Бужу Алиску, думая о том, что сейчас – тот момент, когда мы по-настоящему отрываемся от прошлой жизни. Мы вылезаем из шикарного кожаного салона дорогого авто и оказываемся в микрорайоне с простыми многоэтажками, возле некрасивых лавочек и узких тротуаров, заставленных машинами. Теперь мы с Алисой как все. Нас выгнали из рая, оранжерея закрылась на замок, а мы – два комнатных цветка, выставленных на улицу. И этим двум цветкам надо выжить.
Вежливо попрощавшись с водителем, берем чемоданы и идем к подъезду. Алиса хмуро плетется, глядя себе под ноги, даже не спрашивая куда мы направляемся. Она хочет спать, это видно. И лишь в лифте тихо шепчет, своим детским голоском:
– Я ни разу не была в таких домах.
– Большинство домов, где живут люди, такие, – спокойно и ласково объясняю, – а иногда и гораздо хуже.
Алиса твердо кивает. Верит. А я вдруг думаю о том, что она и правда не была в помещениях с плохим ремонтом, если можно так выразиться. Она всю жизнь прожила в шикарном особняке. Мы ездили в музеи и театры, летали на дорогие курорты, ходили в шикарные рестораны. Преподаватели Алисы – очень рафинированные люди, и дочь, судя по всему, думала, что так и везде. Но подозревала, что мир разный. И сейчас, когда мы подходим к двери квартиры, нисколько не удивляется.
– Тут совсем другие запахи, – замечает. Киваю. И точно: тут целый сонм запахов. Кто-то готовит тушеную картошку, кто-то печет, еще доносится едва различимый дым сигарет и вполне четкая вонь из мусоропровода. Но я выросла даже не в таком доме. Впрочем, не будем о грустном, и так все плохо. Видимо откуда приехала, туда и вернусь.
Не успеваю коснуться пальцами звонка, как замок характерно щелкает, и дверь распахивается. На пороге Катя.
– Привет, мои хорошие! – Видимо мое лицо совсем кислое, потому что она обнимает меня, целует в обе щеки и произносит, – Ничего, ничего, раздевайтесь, я уже стол накрыла. Покушайте, поговорим, что случилось.
Глава 3. Ника
Катя – самый лучший человек, которого мне удалось встретить на своем жизненном пути. Она заботливая и добрая.
Пока я стою в растерянности, она помогает раздеть Алиску,
