для всех выглядел слегка туповатым, для него любой вопрос был конкретным, он не умел и не мог рассуждать на отвлечённые темы, и у него не было никогда никакой мечты, желания чего-то странного необычного никогда или почти никогда не посещали его. Но его краткие высказывания о какой-нибудь ситуации предельно проясняли её смысл и главное – становилось понятно, что в этой ситуации будет дальше. То есть для окружающих он как бы обладал даром предвидения, но форма высказывания была столь проста, что никто и никогда не говорил о нём как о провидце, хотя иногда как бы с юмором спрашивали: «А вот что будет…?» На что он невозмутимо – наверное не чувствовал подвоха – отвечал: «Может быть вот так, или так, если так, а вот если так, то получится вот так…» «А Вы, Пётр Иванович, в шахматы не пробовали играть?» – спросил его как-то раз какой-то профессор какого-то института, где Пётр Иванович как всегда и везде работал завхозом. «Слишком просто», – получил профессор в ответ… неожиданно.
Каталка пропала!
И он не может «отмотать картинку на нужное место»!
Длинные узкие, высокие безлюдные коридоры заведения, с минимальным освещением равномерно распределённым по стенам и потолку одинакового серовато-зелёно-синего цвета. Коридоры пересекаются и соединятся под прямыми углами, но иногда Пётр Иванович, проходя мимо примыкающего коридора, боковым зрением улавливал некоторую кривизну пространства, открывающегося в проёме, а сам проём он видел в овальном полумраке…
А должен быть прямоугольник!
И как-то раз Пётр Иванович свернул в такой проём, не задумываясь и не останавливаясь! И пошёл, широко шагая по коридору энергично размахивая руками.
«270 градусов, – спокойно отметил он угол своего зрения, – обычно около 180-ти, но для 270 глаза должны располагаться в разных плоскостях, как у рыб или птиц, например, либо само пространство каким-то образом изменилось, – Пётр Иванович, не останавливаясь поворачивает голову направо-налево… – Но как-то странно! Пространство не может меняться, меняется моё восприятие, но почему, что переключилось?»
Такими словами можно было бы пересказать то, что видел и чувствовал Пётр Иванович, но Пётр Иванович просто шёл и поглядывал по сторонам и никаких слов и описаний в его уме не возникало… Коридоры так же примыкали и так же пересекались, но некоторые были строго прямоугольные, а некоторые как бы в овальном полумраке, Пётр Иванович свернул в ортоугольный проём и… привычная перспектива восстановилась. «Опять почти 180», – спокойно отметил он… но как-то помимо слов, и продолжил движение, ожидая появления овального проёма… И сразу свернул, как только тот мелькнул в боковом зрении. Пройдя по овальному коридору, он снова быстро свернул в первый же увиденный ортоугольный. И оказался точно в том же месте, где и вошёл в овальный. «Здесь какая-то другая геометрия, иду-иду и всё равно как бы в том же месте оказываюсь, а иду прямо и прямо, как это так? Где это я иду? – Пётр Иванович остановился, осмотрелся и тут вдруг тот самый профессор
