что мануфактура «Сименс и Гальске» первой соединила телеграфной сетью Петербург с Москвой, а также стала в промышленных масштабах собирать радиотелеграф.
Тогда же по специальному указу императора мануфактура осветила электричеством театры, торговые пассажи, весь Невский проспект и Зимний дворец. После революции это место переименовали в Севкабельпорт. С 2017го огромные площади промышленного района стали преобразовывать в общественное пространство. Здесь появились театры, пабы, клубы, торговые точки и, конечно, огромные помещения для проведения ярмарок, фестивалей и других мероприятий.
Сюда-то и привез Софью Юсупов.
Проходя мимо лавки с буррито, Софья вспомнила, что вообще-то так и не завтракала. Давно перевалило за полдень, так что обед она тоже пропустила.
Юсупов предложил поесть что-нибудь более здоровое, что соответствует новому рациону Софьи. Та же ответила ему ледяным взглядом, на что князь лишь повел бровями и заказал порцию буррито. В другой лавке купил ягодный морс Софье и черный кофе себе.
Они выбрали скамью подальше от входа в главное здание Севкабельпорта и потока посетителей. Софья уминала вкуснейший буррито и разве что не урчала от удовольствия. Юсупов же просто пялился на залив и потягивал уже остывший кофе. Подавал Софье салфетки, когда начинка и соус мексиканского блюда капал то ей на колени, то на скамью.
Покончив с буррито, Софья вытерла губы, откинулась на спинку скамьи и прикрыла глаза. Сил заметно прибавилось, даже мигрень начала отпускать.
– Какова вероятность, что все будет именно так, как говорит Дмитрий? – спросила она.
– Тебе в процентном соотношении или по десятибалльной шкале? – ответил князь.
Софья знает Юсупова полтора года. Они часами беседовали по самым разным темам. Много, очень много времени провели вместе. Но к тому, что князь в девяносто пяти процентах случаев отвечает как говнюк, она так и не привыкла.
– Ты что боишься? – снова спросила Софья.
Юсупов ухмыльнулся, продолжая крутить в руках бумажный стаканчик.
– Я пережил три войны, две революции, эмиграцию и бог знает, сколько смертей, – ответил он. – Смерть меня страшит так же, как тебя вон то облачко на горизонте. А вот тебе стоило бы бояться. В смутные времена женщинам приходится особенно трудно. Любой мужчина представляет из себя потенциальную угрозу.
– Я могу за себя постоять.
– Ага.
Вот это самое «ага» в устах Юсупова заменило тысячи слов и уговоров. Вспомните любой фильм про войну или апокалипсис. Кто первыми страдает? Правильно, старики, женщины и дети. Мы хоть и живем в цивилизованном обществе, а женщины все еще не имеют равных прав, оплаты труда, положения. Обостри тему дефицита, борьбы за базовые потребности, и в глазах агрессивно-настроенных мужчин женщины мгновенно превращаются в объект удовлетворения похоти и других низменных желаний.
Софья невольно поежилась и снова потерла виски.
– Так мы что обречены? – спросила она.
Юсупов
