изучила всю бессмыслицу, которой был заполнен лист.
– Это что? – немного растерянно спросила Юлия Николаевна.
Настя покраснела и тщетно попыталась провалиться сквозь землю посредством усилия воли. Она помнила, что в среду грозилась поцеловать Петра Георгиевича. Однако особенно отчаянно она проклинала тот момент, когда ей пришло в голову предложить Аньке станцевать на уроке биологии на парте.
– Это игра, – едва слышно пролепетала Настя.
– Что ж, поиграем завтра все вместе… вместе с вашими родителями. Попросите их подойти в мой кабинет после пятого урока.
Юлия Николаевна отнесла листок на свой стол, держа его двумя пальцами, как противную скользкую лягушку.
До самого звонка Настя просидела, не шевелясь, не слыша ни слова из объяснений биологички, не в силах понять, что же та такое делает с червями из банки. В голове пульсировала единственная мысль – мама не должна видеть этот листок. Трудно, практически невозможно будет объяснить родительнице, как Настя могла написать такие некрасивые фразы.
– Настя, расслабься, это ж игра была, предки поймут. Ну, поругают для порядка. Мне папа рассказывал, как они с другом на уроках в морской бой рубились. Мы ничего такого страшного не сделали.
– Лучше б мы в морской бой рубились. Моя мать от одной фразы «танцевать на парте» в обморок упадет.
– Объяснишь ей, что это игра, шутка, она поймет. Не парься.
Настя не парилась, но отлично понимала, что нет, не поймет. Не поймет и очень расстроится.
Девочка решила, что попытается уговорить папу сходить к биологичке. В конце концов, Юлия Николаевна не уточняла, кого именно из родителей она возжелала увидеть.
Вечер, как бывало часто в последние месяцы, Настя провела вдвоем с мамой. Сделав уроки, восьмиклассница начала бесцельно слоняться по квартире, волнуясь, сможет ли отец вырваться на следующий день с работы, чтобы зайти в школу.
Лишь в десять вечера, когда наступило время ложиться спать, Настя вспомнила о «Снежинке», стихотворении, которое она должна была выучить. Ничего не оставалось, как только достать из сумки листок с произведением Бальмонта и начать повторять строчки, расхаживая от одной стены зала до другой.
Светло-пушистая,
Снежинка белая,
Какая чистая,
Какая смелая!
Во входной двери повернулся ключ в замке – папа вернулся с работы.
Дорогой бурною
Легко проносится,
До Насти долетали обрывки диалога родителей:
– Привет, дорогая, совсем заработался.
– Ах ты бедненький, но ничего, я уж привыкла. Мне ж уже внимание ни к чему в моем-то возрасте.
Не в высь лазурную,
На землю просится.
Насте не хотелось подслушивать, она старалась сосредоточиться
