мной. Их не отпугнули даже тяжёлые чёрные грозовые тучи, кружащие над нашей деревушкой.
А могли бы поступить благоразумно. Например, съездить в ближайший роддом на всякий случай, а заодно и выяснить, во сколько обойдётся парковка и стоит ли она таких денег. Возможно, тогда из меня получился бы совершенно другой ребёнок, и я бы сейчас рассказывала вам совершенно другую историю.
Но они не были практичными людьми.
– Мне захотелось написать шторм, – говорил папа. – Постоять внутри него. Увидеть все его краски.
Папа часто такое говорил. Он был художником. Помешанным на красках. Зарабатывал он тем, что рисовал портреты домашних животных. Любых – чешуйчатых, мохнатых, симпатичных и страшненьких. Если вы могли позволить себе выложить 275 фунтов за изображение вашего питомца размером девять на двенадцать дюймов (без рамки), то папа, именуемый также Даги Рипли, или
был к вашим услугам.
А в свободное время он писал море.
– Мне никогда не удастся изобразить море таким, каким я вижу его в своей голове, – говорил он нам, мне и Бёрди, моей шестилетней сестрёнке.
– Зачем тогда рисовать? – спрашивали мы.
В ответ он загадочно улыбался своей кривой улыбкой.
– Меня тянет к нему, – произносил он наконец. – Сопротивляться невозможно.
Что это означало, непонятно.
А про маму даже не спрашивайте. Она была беременна уже почти девять месяцев в тот день, когда поднялся шторм. Лучше б она сидела на диване и жаловалась на отёкшие ноги, как все нормальные беременные женщины. Она могла бы сказать: «Нет, Даглас Рипли, мы не пойдём на пляж в разгар урагана ни за какие коврижки! Отвези меня в ближайший роддом, чтобы я спокойно родила этого младенца, и включи радио, потому что это, по-видимому, очень важно».
Но она поступила иначе.
– Мне надоело сидеть в четырёх стенах, Френки, и я решила, что морской воздух пойдёт и мне, и тебе на пользу. До родов оставалась ещё целая неделя, так что нечего так на меня смотреть.
Вот что они с собой не взяли:
1. Телефон;
2. Машину;
3. Что-то практичное, на тот случай если у одного из них начнутся роды.
А вот что они взяли:
а. Изъеденное молью одеяло для пикника;
б. Мамину любимую коралловую губную помаду;
в. Папин мольберт с красками.
В общем, как и следовало ожидать, у мамы начались схватки, как только они добрались до галечного пляжа у пристани. Кроме них, там не было ни души, потому что был январь. И шторм. А у нормальных людей есть мозги.
Очень скоро маму и папу осенило, что рожать меня придётся прямо на старом одеяле для пикника. Так что они просто швырнули его на жёсткую неровную гальку и стали надеяться на лучшее. Что полностью противоречит рекомендациям Национальной службы здравоохранения, особенно пункту под названием «Подходящие места для родов».
Медсёстры не спеленали меня
