тюльпаны, выросшие из круга лакфиолей, выглядели намного лучше, чем их современные потомки, потому что садоводы тогда не придавали им красные и желтые оттенки, и цвет их был темно-коричневым и нежным, как карие глаза; и мы стояли, упиваясь удовлетворением.
– Ах, как пахнут, как пахнут эти лакфиоли! – воскликнула девичьим голосом наша старая, худая и измученная мама. Как и всегда в мгновения величайшей радости, она была нам не матерью, а сестрой.
Я обняла ее за талию и в очередной раз поразилась тому, что всем нам казалось странным в наших отношениях с ней. Мы переросли ее и могли покровительственно смотреть на нее сверху вниз так же, как еще недавно смотрела на нас она. Нас это удивляло, словно ничего подобного никогда не случалось ни в одной другой семье. Я была бы очень счастлива, если бы счастье в то время не оборачивалось для меня своей противоположностью. У мамы появилось достаточно денег, у нас, девушек, – уверенность в будущем, а Ричард Куин всегда мог о себе позаботиться. Теперь мы, как и другие люди, могли выращивать цветы и делать все, что удавалось им. Но пока папа не ушел, так не было, и мы как будто променяли его на все эти вещи. Я хотела объяснить Богу, что с готовностью обошлась бы без них, лишь бы отец вернулся. Но мое горе от его утраты уже притупилось. И это стало еще одним горем, поскольку свидетельствовало о моей черствости. И все же я пользовалась своей черствостью, я смотрела на тюльпаны и слушала, что говорили остальные, зная, что скоро забуду думать о папе; так и случилось.
– Давайте всегда дарить друг другу луковицы и растения на Рождество и дни рождения, – сказала Мэри, – тогда мы сможем заполнить и остальные клумбы.
– На это уйдет столько лет, что мы успеем состариться, – возразила Корделия, но она тоже была счастлива, произносила свои горькие слова без горечи.
– Нет, дорогие, – сказала мама, – вам не нужно об этом беспокоиться. Разумеется, мы должны соблюдать осторожность, пока у вас все не устроится, но даже сейчас я могу позволить себе отложить кое-что для сада.
Она так долго была бедна, что даже когда говорила, мол, у нее есть на что-то деньги, то это звучало так, будто мама боялась, что у нее их нет. Мы смутно почувствовали, что Ричард Куин немного жесток, когда он сказал:
– Тогда отложи достаточно, чтобы раз в месяц вызывать приходящего садовника, не дожидаясь, пока торговцам придется прорубать себе дорогу топорами… мачете…
– Францисками, – подсказала я.
– Дети, что за чепуху вы несете? – сказала мама. – Во имя всего святого, что такое франциски?
– Подумай, мама, подумай, – сказала я, – ты ходишь в школу не для того, чтобы тебе забивали голову фактами, ты ходишь в школу, чтобы научиться думать…
– Вот это я ненавижу больше
